Во время этого замечательного пребывания в Париже я за полгода написал «Групповую психотерапию в стационаре» – не в пример быстрее, чем любую другую из созданных мною книг. Это также единственная книга, которую я надиктовывал. Стэнфордский университет проявил необыкновенную щедрость, послав вместе с нами в Париж моего секретаря, Беа Митчелл, и каждое утро я диктовал по две-три страницы черновика, которые она набирала; во второй половине дня я их редактировал и готовил часть для диктовки на следующий день. У нас с Беа Митчелл сложились дружеские отношения, и каждый день мы проходили пешком два квартала до улицы Муфтар и обедали в одном из многочисленных греческих ресторанчиков.
«Групповая психотерапия в стационаре» была опубликована издательством «Бейсик Букс» в 1983 году и впоследствии повлияла на практику групповой терапии во многих стационарных отделениях. Более того, ряд эмпирических исследований подтвердил эффективность этого подхода. Но я больше не возвращался к работе в стационаре; вместо этого я снова принялся расширять свои знания в области экзистенциальной мысли.
Я решил продолжить свое философское образование и узнать больше о восточной мысли – области, в которой я был чудовищно невежественен и о которой в «Экзистенциальной психотерапии» не сказано ни слова. В последние пару месяцев перед отъездом в Париж я начал читать книги из этой области и беседовать с учеными из Стэнфорда, включая одного из моих ординаторов, Джеймса Тензела. Он бывал на ретритах, организованных прославленным буддийским учителем, С. Н. Гоенкой, в его ашраме, Дхамма Гири, в индийском городке Игатпури.
Все специалисты, с которыми я советовался, уверяли меня, что одного чтения недостаточно и что мне стоит попробовать медитативную практику самому. Так что в декабре, ближе к концу нашего пребывания в Париже, я попрощался с этим городом, Мэрилин и Беном, которые остались там еще на месяц, и в одиночку отправился к Гоенке в Индию.
Глава двадцать седьмая
Путешествие в Индию
Это путешествие было необыкновенно богато событиями, и даже теперь, тридцать пять лет спустя, многие его подробности остаются в моей памяти. Более того, поскольку я в последнее время стал активнее интересоваться медитативными практиками и относиться к ним с большим уважением, происходившее со мной в ту поездку приобрело сверхъестественную отчетливость.
Я приземляюсь в Бомбее (ныне Мумбаи) во время ежегодного праздника Чатуртхи, когда огромные толпы поклоняются гигантским статуям слоноголового бога Ганеши. Я давно не путешествовал в одиночку и ощущаю приятную дрожь от встречи с этим новым миром и ожидания новых приключений. На следующий день я начинаю двухчасовой путь на поезде из Мумбаи в Игатпури; в моем купе едут три индийские красавицы сестры, одетые в яркие платья шафранного и малинового оттенков.
Самая красивая из них сидит рядом со мной, и я вдыхаю ее опьяняющий аромат – она благоухает корицей и кардамоном. Две другие сидят напротив меня. Я время от времени исподтишка бросаю взгляд на своих спутниц – от их красоты у меня захватывает дух, – но в основном гляжу в окно на ошеломительные виды. Поезд следует вдоль реки, на берегах которой толпы людей: они поют, заходят в воду, погружают в нее небольшие статуи Ганеши. Многие из них также держат в руках желтые шары из папье-маше. Я указываю в окно и заговариваю со своей соседкой:
– Простите, не могли бы вы объяснить мне, что происходит? О чем они поют?
Она поворачивается, смотрит мне прямо в глаза и отвечает на изысканном английском с легким индийским акцентом:
– Они говорят: «Возлюбленный Ганапати, приходи снова в следующем году».
– Ганапати? – переспрашиваю я.
Две другие женщины хихикают.
Моя спутница кивает:
– Наш язык и обычаи могут сбить с толку, я знаю. Наверное, вам знакомо более распространенное имя этого бога – Ганеша.
– Благодарю вас. А можно спросить, зачем они погружают его в воду?
– Этот ритуал учит нас космическому закону: цикл перехода от формы к бесформенности вечен. Статуи Ганеши слеплены из глины, и в воде они растворяются до бесформенности. Тело погибает, но бог, обитающий в нем, остается вечным.
– Как интересно! Спасибо. И последний вопрос: почему люди держат в руках эти желтые бумажные шары?
Вопрос заставляет всех трех сестер снова захихикать.
– Эти шары символизируют луну. Есть древняя легенда о Ганеше, в которой он съел слишком много ладу…
– Ладу?
– Ладу – это один из видов нашей выпечки, жареный шарик из теста с кардамоновым сиропом. Ганеша обожал их и однажды вечером съел так много, что упал, и у него лопнул живот. Луна, единственная свидетельница этого события, сочла его весьма потешным, стала смеяться и не могла остановиться. Разъяренный Ганеша изгнал луну из вселенной. Но очень скоро все, даже боги, так соскучились по луне, что отрядили бога Шиву, отца Ганеши, уговорить сына сжалиться. Даже сама луна присоединилась к ним и извинилась перед Ганешей, который уступил уговорам и сократил наказание луны: теперь луне предстояло быть невидимой лишь один день в месяц и частично видимой – все остальное время.
– Спасибо, – повторяю я. – Какая увлекательная история! И какой чудной этот бог со слоновьей головой!
Моя спутница на секунду задумывается и добавляет:
– Надеюсь, мои слова не побудят вас недооценивать серьезность этой религии. Очень интересно изучить черты Ганеши – каждая из них что-то означает. – Она достает амулет с изображением Ганеши, который висел у нее на шее под одеждой, и подносит ее ближе к моим глазам. – Посмотрите на Ганешу внимательно, – говорит она. – Каждая его черта несет важную мысль. Большая голова велит нам мыслить масштабно, большие уши – хорошо вслушиваться, маленькие глаза – усердно сосредоточиваться. Ах, и еще одно: маленький рот велит нам меньше болтать, и это вдруг заставило меня задуматься, не слишком ли много я говорю!
– О нет, совсем напротив!
Она настолько красива, что мне временами трудно сосредоточиться на ее словах, но я, конечно, ничего об этом не говорю.
– Пожалуйста, продолжайте. Расскажите мне, почему у него только один бивень.
– Чтобы напоминать нам, что надо держаться за хорошее и отбрасывать плохое.
– А что это он держит в руках? Похоже, топорик?
– Да, и он означает, что нам следовало бы обрубать привязанности.
– Похоже на буддизм, – замечаю я.
– Мы не должны забывать, что Будда возник из великого океана Шивы.
– И еще один, последний вопрос. Почему у него под стопой мышь? Я видел ее на всех статуях Ганеши.
– О, это самая интересная деталь, – говорит моя соседка. Ее глаза зачаровывают меня; я будто таю под ее взглядом. – Мышь символизирует желание, и Ганеша учит нас, что мы должны держать желания под контролем.
Внезапно мы слышим скрип тормозов, и поезд замедляет ход. Моя спутница, чьего имени я так и не узнал, говорит:
