Спустя несколько лет я стоял на крыльце юрконсультации и увидел Е., проходившего мимо. Он искренне обрадовался нашей встрече, но радостного в его жизни после отбытия срока не произошло, так как он остался один: вслед за отцом умерла его мать, а затем трагически в ДТП погиб его младший брат.
Пять минут в верховном суде
Однажды ко мне обратились родственники С. с просьбой составить кассационную жалобу на приговор Курского областного суда от 25.01.2010 по ст. 105 ч. 2, п. а УК РФ, которым С. был осужден на 18 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. Честно говоря, я скептически относился к уже рассмотренным делам, тем более, если в ходе следствия обвиняемые давали признательные показания. Однако дело изначально привлекло меня тем, что жалоба будет рассматриваться Верховным Судом РФ, а подобной практики я ранее не имел.
Согласно приговору, 31 января 2009 года примерно в 21 час 30 минут С. в доме одной из потерпевших совместно с другой потерпевшей и еще с несколькими лицами распивал спиртные напитки. После того как посторонние ушли, между С. и потерпевшими произошел конфликт, из-за того что К. негативно отзывалась о С. и его супруге в связи с тем, что супруга ранее взяла кредит на имя К., но его оплату не производила. С. на почве внезапно возникших неприязненных отношений нанес не менее десяти ударов К., один из которых в область головы, три – в область шеи, не менее шести – в область туловища, а второй потерпевшей Р. было нанесено не менее восьми ударов ножом в аналогичные части тела, отчего обе потерпевшие скончались.
Допрошенный в судебном заседании подсудимый вину по предъявленному обвинению не признал, пояснил, что убийство не совершал, хотя спиртные напитки совместно с потерпевшими распивал, после ухода от потерпевших через некоторое время вернулся в дом за забытой шапкой и обнаружил трупы. В своих первоначальных объяснениях, а также в последнем на следствии протоколе допроса С. также отрицал в какой-либо форме свою причастность к преступлению.
Вместе с тем в основу обвинительного приговора были положены явка с повинной, признательные показания подозреваемого от 4 февраля 2009 года, протокол проверки показаний на месте от 4 февраля 2009 года, протокол допроса С. в качестве обвиняемого от 13 февраля 2009 года, в котором С. указывал на «возможное» совершение им убийства.
Систематическое употребление спиртного обычно приводит к «провалам» в памяти, когда человек не может точно сказать, имели ли место определенные события или нет. То же было в ситуации по делу С., в признательных показаниях которого не описывался конкретный способ совершения преступления, а лишь указывалось на то, что якобы имела место ссора между ним и потерпевшей К., что он «очнулся на улице без шапки». Однако подобные признательные показания вполне могли быть следствием того, что С. оговорил себя в совершении преступления, а в действительности убийства не совершал. Хотя согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы было установлено, что С. страдает хроническим алкоголизмом и данное заболевание развилось задолго до деяния, данные выводы мной были поставлены под сомнение, поскольку ранее С. на учете у врача-нарколога не состоял, лечения по поводу алкоголизма не проходил, а в составе экспертной комиссии врач-нарколог отсутствовал.
Судом не были проверены обстоятельства отобрания у С. явки с повинной и не учтено, что на момент составления протокола о явке (5 часов утра 4 февраля 2009 года) С. уже был задержан, согласно протоколу задержания, составленного в 1 час 15 минут 4 февраля 2009 года следователем. Более того, судом установлено в приговоре, что С. фактически был задержан 1 февраля 2009 года и больше его не освобождали. На недобровольный характер явки с повинной указывало и то обстоятельство, что она была дана не следователю, в производстве которого находилось дело, а старшему оперуполномоченному управления уголовного розыска криминальной милиции УВД Курской области в ночное время. Как показал С., в ходе судебного заседания явку с повинной он давал под диктовку сотрудника милиции, который перед этим предложил ему употребить спиртное. Впоследствии С. в следственных протоколах подтверждал признательные показания, но мне объяснить толком не мог, почему это сделал, почему он понадеялся на свободу в виде условного срока, обещанного начальником отдела в обмен на признательные показания.
Судом не были проверены доводы С. о его алиби, выражающиеся в том, что еще в ходе проверки показаний на месте от 4.02.2009 С. указывал, что после ухода из дома К. он некоторое время в доме отсутствовал, дошел до улицы и затем вернулся за шапкой. Фактически, С. прошел не менее 3 км, а этого времени было вполне достаточно для убийства потерпевших иными лицами. Обвинение парировало: свидетели показывают, что К. всегда закрывала входную дверь. Но, согласно заключению экспертизы, потерпевшие находились в тяжелой степени алкогольного опьянения и поэтому они, возможно, могли и не закрыть дверь за ушедшим С.
Согласно заключению эксперта № 129 от 14.09.2009 и № 37 от 13.02.2009 на спинке куртки и спинке свитера С. была обнаружена кровь потерпевшей Р. Однако механизм образования этих следов не установлен, крови потерпевших на одежде С. спереди и на его ботинках обнаружено не было с учетом того, что, по заключению эксперта, причиненные потерпевшим телесные повреждения, сопровождались обильным кровотечением.
В ходе предварительного расследования не было принято мер к установлению причастности к совершению преступлению иных лиц с учетом того, что в семье потерпевших имелись лица, ранее судимые. Отдельные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий выполнялись формально. Об этом свидетельствовало содержание рапортов оперуполномоченных, в которых не приводилось конкретных мер, принятых для установления лиц, совершивших преступления. И никто не придал значение тому факту, что у свидетельницы Ф., распивавшей совместно с потерпевшими спиртные напитки 31 января 2009 года, были изъяты джинсы и наперник со следами крови, генетическую принадлежность которой установить не удалось ввиду недостаточности генетического материала, а, согласно заключению эксперта № 317 от 5.06.2009, на лицевой стороне джинсовых брюк Ф. была обнаружена кровь, происхождение которой от потерпевшей Р. не исключается. Кроме того, согласно заключению дактилоскопической экспертизы № 2791 от 28.04.2009 на входной двери дома потерпевшей были обнаружены следы рук, оставленные неустановленными лицами. Вообще, на практике оперативники, как правило, всегда разрабатывают одну версию преступления, наиболее простую, где присутствует реальный человек и его явка с повинной, не важно, каким образом появившаяся.
Очевидцы совершения преступления, инкриминируемого С., установлены не были. Показания родственников погибших также не содержали данных о причастности осужденного к совершению убийства. Супруга и сын С. поясняли, что С. об убийстве им не рассказывал.
Вопрос об орудии убийства оказался открытым. Следствие настаивало на том, что нож, изъятый на месте преступления, и является таковым. Однако выводы экспертизы № 105 от 11.08.2009, № 109 от 14.08.2009 о том, что колото-резаное повреждение было причинено изъятым с места происшествия ножом, носили вероятностный характер, так как были поставлены под условие погружения ножа на определенную глубину. Также вероятностный характер имели выводы трасологической экспертизы № 979 от 23.11.2009 о том, что повреждения на кофте К. и блузке Р. могли быть образованы представленным на исследование ножом. Но никаких следов крови на ноже не было. С. ни в одних своих показаниях не указывал на то, что приходил в дом потерпевших с ножом.
