Вынесение обвинительного вердикта не лишает защитника процессуальных прав, с помощью которых возможно отстаивать позицию подзащитного. В соответствии с ч. 1 ст. 347 УПК РФ после провозглашения вердикта судебное разбирательство продолжается с участием сторон. Таким образом, защита, в частности, имеет право заявлять ходатайства о приобщении документов, характеризующих личность подсудимого, а в прениях вправе высказывать мнение о необоснованности гражданского иска, позиции государственного обвинителя по другим вопросам.
Кроме того, из кассационной жалобы осужденного, а также его двух дополнительных жалоб следует, что он свою вину по обвинению в убийстве не признавал (указывал, что действовал в состоянии необходимой обороны), ссылался на допущенные нарушения УПК РФ как в ходе предварительного расследования, так и судебного разбирательства (председательствующий ограничил его право на выступление в прениях и с последним словом, предоставил подобного рода преимущества стороне обвинения; были допущены нарушения закона при формировании коллегии присяжных заседателей, постановке вопросов перед присяжными заседателями и пр.). Однако, несмотря на позицию осужденного, в кассационной жалобе защитника от 26.02.2012 г. ставился вопрос об отмене приговора по мотивам суровости назначенного наказания и необходимости применения при назначении наказания ст. 64 УК РФ, а также признания смягчающим обстоятельством ч. 1 ст. 61 УК РФ (противоправность поведения потерпевших), в части обвинения по ч. 1 ст. 222 УК РФ высказано мнение о необходимости прекращения уголовного дела в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ (истечение сроков давности уголовного преследования).
Как следует из кассационного определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 11.05.2012 г., защитник, присутствовавший при разбирательстве жалобы, вопреки позиции своего подзащитного, ссылался на то, что осужденный признал свою вину, а также на необходимость учета положений ст. 64 УК РФ при назначении наказания.
С учетом изложенного, допущенное по настоящему уголовному делу нарушение конституционного права на защиту в суде первой и кассационной инстанции в соответствии со ст. 381 УПК РФ являются безусловным основанием для отмены приговора и кассационного определения (пример судебной практики: Определение Верховного Суда РФ от 3 апреля 2012 г. № 26-Д12–1).
Кроме того, согласно протоколу судебного заседания суда первой инстанции следует, что подсудимому, в отличие от других участников процесса, председательствующим слова для выступления в прениях не предоставлялось, в протоколе лишь указано на то, что подсудимый правом на выступление в прениях не воспользовался. Как видно из протокола судебного заседания, председательствующий, вопреки требованиям закона, не предоставил подсудимому возможность участвовать в прениях, не выяснив при этом, имеется ли у подсудимого ходатайство об участии в прениях сторон. На указанное нарушение закона обращалось внимание самим осужденным в кассационных жалобах. В соответствии с ч. 2 ст. 381 УПК РФ к числу безусловных оснований отмены приговора отнесено нарушение уголовно-процессуального закона, связанное с непредставлением подсудимому права участия в прениях сторон (пример судебной практики: Определение судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда от 5 марта 2009 г. № 22–754).
3. Нарушены требования закона о постановке перед присяжными заседателями вопросов.
В соответствии с ч. 5 ст. 339 УПК РФ не могут ставиться отдельно либо в составе других вопросы, требующие от присяжных заседателей юридической квалификации статуса подсудимого (о его судимости), а также другие вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта. Согласно указанной норме закона вопросы для присяжных заседателей должны ставиться не в формулировках уголовного закона, не с использованием юридических терминов, а в соответствии с конкретными фактическими обстоятельствами вмененного в вину подсудимому преступления. Однако в вопросном листе содержатся формулировки, требующие юридической оценки: «личные неприязненные отношения», «цели деяния», «тяжкий вред здоровью по признаку опасности» (л. д. 236 т. 4).
Кроме того, в соответствии с ч. 1 ст. 338 УПК РФ судья с учетом результатов судебного следствия, прений сторон формулирует в письменном виде вопросы, подлежащие разрешению. Указанные требования закона также соблюдены судом не в полной мере.
Как следует из материалов уголовного дела, органами предварительного следствия С. обвинялся в совершении убийства двух лиц. В ходе судебного разбирательства при своем допросе, а также в последнем слове С. вину в совершении убийства не признавал, показывал, что убивать потерпевших не хотел, причинил им телесные повреждения в состоянии необходимой обороны (л. д. 63, 126 т. 5). Как следует из протокола судебного заседания, защитник в начале судебного следствия (л. д. 37 т. 5), а также в прениях со ссылкой на показания подсудимого и исследованные в суде доказательства просила признать установленными именно те фактические обстоятельства, о которых говорил подсудимый. Кроме того, в судебных прениях защитник ссылалась на совершение С. преступления в состоянии сильного душевного волнения (л. д. 123 т. 5).
Согласно протоколу судебного заседания после прений сторон председательствующий предложил сторонам для обсуждения проект вопросного листа, в котором окончательно были сформулированы вопросы по версии обвинения. Фактические обстоятельства, о которых дал показания подсудимый С. в судебном заседании, которые, по его мнению и мнению его защитника, свидетельствовали о том, что он действовал в состоянии необходимой обороны, не нашли отражения в проекте вопросного листа и в самом вопросном листе (т. 4 л. д. 88). Данный вывод также подтверждается содержанием напутственного слова председательствующего, в котором говорится о том, что в вопросном листе, переданном присяжным, сформулированы вопросы по обвинению, поддержанному государственным обвинителем (л. д. 224 т. 4), то есть упоминания о вопросах по позиции защиты в напутственном слове нет ввиду фактического их отсутствия.
То обстоятельство, что сторона защиты не предложила задать присяжным заседателям вопрос по позиции подсудимого о причинении телесных повреждений в состоянии необходимой обороны (при защите от нападения потерпевших, угрожавшего жизни подсудимого), не освобождало председательствующего по собственной инициативе сформулировать такой вопрос, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 338 УПК РФ председательствующий обязан сформулировать вопросы не только по предъявленному обвинению, но и учесть результаты судебного следствия и прения сторон.
Более того, председательствующий судья, в нарушение требований ч. 2 ст. 338 УПК РФ, отказал адвокату в постановке вопроса, в котором была сформулирована позиция стороны защиты о причинении телесных повреждений подсудимым в состоянии сильного душевного волнения (л. д. 127 т. 5) (пример судебной практики: Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 8 июля 2004 г., дело № 32-о04–37сп // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 8. С. 21, 22).
Изложенное свидетельствует о том, что выдвинутая подсудимым версия о причинении телесных повреждений в состоянии необходимой обороны оставлена без оценки присяжных заседателей, чем нарушено его право на защиту и принцип состязательности (пример судебной практики: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 26 мая 2010 г. № 35-О10–9 СП // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 8. Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 8 августа 2007 г., дело № 67-о07–22сп // СПС «Консультант Плюс»; Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 2006 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 9; Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 21 октября 2010 г., дело № 19-о10–51сп // СПС «Консультант Плюс»).
