В. Недостоверность показаний Д. и Са. (лиц, якобы производивших проверочную закупку).
К показаниям свидетеля Са. следует отнестись критически, поскольку он, как и свидетель Д., является наркозависимым лицом, при этом свидетель Д. пояснил, что был вынужден участвовать в проверочной закупке у С., так как «меня оперативник „взял“ с маком».
Первоначально при допросе в суде Са. пояснил, что никогда совместно с С. за семенами мака не ездил и не оставлял их у него на хранение. Однако после допроса в суде свидетеля Л. он подтвердил, что такая поездка имела место в октябре-ноябре 2010 года. Кроме того, Л. пояснил, что, возвратившись из Москвы, он довез Са. домой и никакой поклажи у последнего не было. Са. утверждает, что С. дал ему пару пакетов, а С. данный факт отрицал, пакетов Са. не передавал, так как тот обманул его с деньгами, а впоследствии Са. приходил к С. именно за «своими» семенами, так как в разговоре между ними присутствует фраза Са. «сколько там моего». Таким образом, показания свидетеля Л. подтверждают показания подсудимого о том, что сбывать Са. семена мака он не собирался…
* * *
В приговоре суд указал на отсутствие доказательств признаков организованной группы, в связи с чем действия С-х были квалифицированы по менее тяжкой статье – ч. 3 ст. 30 п. а, ч. 2 ст. 228.1 УК РФ. Государственный обвинитель отказался от обвинения по эпизоду от 4.08.2010. Еще два эпизода (от 26.01.2011 и 15.02.2011) были исключены судом в связи с нарушениями, допущенными при проведении оперативно-розыскных мероприятий.
За несколько месяцев до вынесения приговора Верховный Суд РФ кардинально ограничил судебную практику привлечения лиц к уголовной ответственности на основании повторных проверочных закупок. Именно поэтому по результатам рассмотрения жалобы судом кассационной инстанции были исключены еще два эпизода (от 22.11.2010 и от 24.01.2011). Таким образом, из семи вмененных в вину эпизодов, суд подтвердил приговор по ч. 3 ст. 30 п. а, ч. 2 ст. 228.1 УК РФ по эпизоду от 17.08.2010 (сбыт Д-ну в ходе ОРМ экстракта маковой соломы 0,04 г) и 18.11.2010 (сбыт Са. маковой соломы 1,76 г). Согласно кассационному определению Курского облсуда от 8.11.2012 моему подзащитному С. было снижено наказание до двух лет 11 месяцев лишения свободы без штрафа и ограничения свободы, а С-вой – до одного года двух месяцев лишения свободы без штрафа и ограничения свободы условно с испытательным сроком один год шесть месяцев.
Хотя защите не удалось добиться оправдательного приговора, был нанесен значительный удар созданной и апробированной в многократных делах системе фальсификации оперативных и следственных документов. Однако за допущенные нарушения закона сотрудники правоохранительных органов никакой ответственности в очередной раз не понесли.
Условно оправданные
Адвокатская уголовная практика – это в большей части практика разочарований и поражений, чем удовлетворенности и побед. Хотя у меня и были случаи доказанной невиновности, но чаще всего, когда следовало оправдывать, судьи назначали «компромиссное» наказание, возвращали дело прокурору либо прекращали его за примирением сторон и т. п.
Большинство подзащитных сами не настаивали на оправдании, так как довольствовались тем, что не попали в места не столь отдаленные. Их можно было понять, ведь длительные разбирательства в суде первой инстанции истощали силы, а подача жалоб могла угрожать ужесточением наказания. Но меня в подобных случаях терзали мысли о том, что дело не доведено до конца, не удалось добиться результата. Иногда возникало и ощущение предательства со стороны клиента, а также того, что я, возможно, защищал на самом деле виновного. Так или иначе, в памяти всегда останутся три дела «условно оправданных», хотя в практике подобных дел было значительно больше.
Первое дело
К. – ранее не судимый студент медицинского колледжа совместно с несовершеннолетним учащимся и своим другом Ц. обвинялся в совершении группового грабежа (ст. 161 ч. 2 п. а, в УК РФ) и кражи (ст. 158 ч. 1 УК РФ) имущества своей квартирной хозяйки Л. В числе похищенного значилось: две подушки, два одеяла, две наволочки, две кастрюли на общую сумму 1950 рублей. После этого оба молодых человека, по версии следствия, пришли к Л. якобы для того, чтобы отдать деньги за проживание, и открыто похитили из холодильника продукты питания: две тушки курицы, четыре банки сгущенки, три коробки шоколадных конфет на сумму 510 рублей. А кроме того, отдельным эпизодом Ц. было вменено хищение из квартиры той же потерпевшей 8000 рублей. Обвинение К. строилось исключительно на показаниях потерпевшей и соседей по дому, которым о хищении было известно с ее слов.
Когда ко мне обратились родственники К., он уже написал явку с повинной и находился под арестом в СИЗО. Поэтому вероятность осуждения его к лишению свободы для меня представлялась вполне реальной. К. пояснил, что явку дал вынужденно, никакого имущества у потерпевшей не похищал, с ее согласия забрал лишь подушку и одеяло. Съехать решили из-за того, что потерпевшая вела себя неадекватно: постоянно заявляла о пропаже вещей, могла мыть руки в сваренном им супе, оставляла в чашках квартирантов свой зубной протез. К тому же в последнюю ночь у К. пропала золотая печатка, шарф и часы – на это он пожаловался своим друзьям. Ц. вину признал частично и то лишь по эпизоду о краже денег, но в меньшей сумме, чем ему было вменено. В ходе следствия вину признал и в части грабежа продуктов питания по совету адвоката, который уверил, что за это подзащитному «ничего не будет».
Судебное разбирательство показало, что, скорее всего, К. говорил правду. Потерпевшая была явно психически больным человеком, не могла объяснить, сколько ей лет, где находится суд, неоднократно в ходе допроса повторяла, что работала дояркой, имеет награды, а на мой вопрос о том, читала ли она протоколы следственных действий, отвечала: «Читала не читала, я неграмотная». Вместо требований о возмещении ущерба, она заявила иск о взыскании якобы неоплаченной квартплаты в размере 15 000 рублей. В показаниях потерпевшей можно было усмотреть навязчивые болезненные идеи ограбления, причем противоречия в них объяснить суду она не смогла.
Так, в протоколе устного заявления от 9 февраля 2006 года потерпевшая заявила о пропаже 5 простыней, 3 пододеяльников, а в протоколе дополнительного допроса указала, что простыни не пропадали, а пододеяльников похищено не 3, а 2 штуки. В ходе судебного заседания потерпевшая первоначально заявила о том, что «простыни утащили ребята», а затем вновь отрицала факт пропажи простыней. Также потерпевшая в ходе предварительного расследования по делу поясняла, что у нее неоднократно в 2005 году К. похищал деньги и он ей в этом признавался, а в ходе дополнительного допроса Л. пояснила, что не помнит, признавался ли К. в краже денег или нет, помнит, что он данный факт отрицал. В ходе судебного разбирательства потерпевшая также пояснила, что украденные в феврале 2006 года куры были съедены в 2005 году, перед поездкой к дочери в начале 2006 года просила К. купить на дорогу курицу. Одновременно с этим потерпевшая пояснила, что тушки кур протухли, так как вместе со сгущенным молоком и конфетами были привезены дочерью в августе 2005 года, похищенные постельные принадлежности, за исключением одного одеяла, достались потерпевшей от матери, умершей около 25 лет назад, а в ходе предварительного расследования потерпевшая поясняла, что данные вещи куплены около двух лет тому назад.
