Как-то в коридоре суда мне пришлось услышать рассказ одного адвоката о том, что ему удалось «отмазать» своего клиента, сбившего насмерть пешехода. Адвокат говорил о том, что клиент получил условный срок, а гражданский иск был удовлетворен на «смешную» сумму, а ко всему этому в конце добавил, что его клиент «порядочная» сволочь. Я тогда подумал, что коллеги, берущиеся за все дела подряд из-за денег, вредят не только собственной репутации, но и своему душевному спокойствию. Видно, что и этот адвокат не только гордился результатом, но и переживал о том, что взялся за дело.
Вообще, нельзя при выборе дел всю ответственность перелагать на «совесть» клиента. Практика ведения всех дел «без разбора» играет отрицательную роль в формировании имиджа адвоката и сопровождается серьезными проблемами во взаимоотношениях с клиентами, которые являются зеркальным отражением собственных дел
[66].
Адвокат прежде всего должен не допускать конфликта интересов, то есть одновременной защиты противоположных сторон. В практике бывали случаи, когда в одно и то же либо разное время ко мне обращались обе стороны спора. Например, сначала один, а затем другой родитель, спорящий о месте жительства ребенка. Более сложный случай: сначала на консультацию пришел один гражданин, а впоследствии появился другой совершенно по иному вопросу, однако выяснилось, что у него имелся неразрешенный имущественный спор с первым. Вообще я считаю, что даже спустя длительное время после оказания юридической помощи адвокат не должен превращаться в процессуального противника своего клиента, даже если тот обратился за помощью к другому адвокату. Можно отказать в защите одной стороне, а намного лучше – воспользоваться ситуацией и попробовать их примирить.
Существует мнение о том, что главным критерием выбора дел является наличие правовой позиции, которая определяется на основе анализа всех имеющихся доказательств, правовых норм, регулирующих спорные правоотношения, а также правоприменительной практики. Кодекс профессиональной этики позволяет адвокату принимать поручения не только при наличии убежденности в обоснованности позиции клиента, но и при наличии сомнений в ее обоснованности (не путать с убежденностью в явной необоснованности позиции клиента), но с обязательным разъяснением ему возможности неудовлетворения его требований. Кроме того, безусловно, нужно учитывать исполнимость судебного акта, вынесенного в будущем.
Информацию о деле при первой встрече с адвокатом обычно предоставляет клиент. Очень опасно принимать поручение, особенно по уголовному делу, если адвокат располагает лишь свидетельством подзащитного либо его близких, которые обычно свято верят, что их дети или мужья не могут быть в чем-то виноваты! Но, увы, часто иных источников в распоряжении адвоката нет.
Поэтому к информации, предоставленной клиентом, нужно относиться критически, то есть нужно уметь спорить, но так, чтобы клиент не обиделся, а понял слабые стороны своего дела. Клиента следует постоянно информировать о возможных последствиях неподтверждения информации и не бояться того, что он пожелает обратиться к другому адвокату. Если этого не сделать, то вступление адвоката в дело в дальнейшем может быть расценено именно как обещание положительного результата. Клиенты могут рассуждать так: «Раз адвокат взялся за дело, значит – оно имело перспективы».
По мере накопления опыта количество ошибок при анализе позиции клиента будет сокращаться. Но прежде всего нужно бороться с шаблонным определением перспективы дела: например, существует такой стереотип: «Если клиент в ходе следствия вину признал – дело бесперспективно». Но практика показывает: в любом деле может появиться глупость, перечеркивающая работу следователя либо ослабляющая выводы обвинения, в любом деле может появиться свидетель, равнодушно подписавший протоколы показаний, а в суде заявивший об этом, и т. п.
[67]. Да и вообще, как однажды метко отметил А. Ф. Кони, жизнь иногда представляет драмы, которые нередко превосходят самый смелый полет фантазии. Поэтому никогда о перспективе дела нельзя делать поспешных выводов, тем более лишь по каким-то внешним признакам.
Важно также всегда выяснить у клиента, какие конкретно цели он преследует, обращаясь за помощью к адвокату.
Приходит клиент с просьбой возбудить дело частного обвинения, при этом имеются достаточные доказательства в обосновании виновности обидчика и, кажется, есть все основания взяться за дело. Но, когда клиент объясняет, что он рассчитывает на то, что обвиняемый будет лишен свободы и суд взыщет в пользу потерпевшего значительную по размеру компенсацию морального вреда, приходится разъяснять невыполнимость задачи: даже в случае доказанности обвинения наказание по таким делам незначительно, а судебные издержки, связанные с участием адвоката, иногда превышают размер морального вреда, взысканного судом.
Еще пример: потерпевшая по уголовному делу просит представлять ее интересы на следствии, из ее рассказа можно сделать вывод, что она ехала в автомобиле такси, водитель которого не уступил автомобилю, двигавшемуся по главной дороге, в результате был причинен вред ее здоровью. Тем не менее клиентка убеждена в виновности последнего, поскольку, по ее мнению, тот двигался с большой скоростью и имеет влиятельных родственников. И в этом случае защита интересов потерпевшей вполне законна, но цели клиентки сомнительны: если об этом ее заранее не предупредить, то впоследствии могут возникнуть проблемы.
А теперь пример более сложного порядка. Совершено преступление, при этом у адвоката не вызывает сомнения, что клиент виновен, более того, клиент сообщает ему об этом и просит своего защитника добиваться оправдания во чтобы то ни стало. Обычно адвокаты рассуждают так: существует презумпция невинности, право на защиту, искажение определенных фактов, умалчивание о документах и свидетелях не противоречит процессуальным полномочиям защитника, главное, чтобы средства защиты были ненаказуемыми, не переходили определенной грани. Но в итоге такой работы защитника суд может оправдать убийцу, незаслуженно снизить ответственность виновному, отказать в удовлетворении иска потерпевшего. Можно ли считать подобного рода защиту правильной и нравственно безупречной? Кто-то скажет, можно, ссылаясь на то, что все в рамках закона. А я бы сказал, что такая защита однобокая, так как адвокат, защищая своего клиента, не должен попирать справедливость.
Однажды мой коллега удачно отстаивал позицию совершения его подзащитным менее тяжкого преступления, за которое не могло быть назначено наказания в виде лишения свободы. Но перед этим по его инициативе потерпевшему был возмещен моральный ущерб. Скорее всего, подсудимый был виноват в большей степени, чем оказалось доказанным в суде, но своими действиями адвокат, как мне показалось, стремился не только помочь своему клиенту, но и восстановить справедливость в отношении потерпевшего.
