Следует обращать внимание не только на наличие доказательств, но и на их процессуальное оформление (проверять соответствие оформления документов требованиям закона, правомочия лица на их составление, наличие подписей и пр.). Многие следователи страдают процессуальным упрощенчеством, подставляя в протоколы следственных действий произвольные даты и время, копируя показания ранее допрошенных лиц в новые протоколы допросов.
Помимо юридически значимой информации важно обращать внимание и на психологические моменты. Ознакомление с личностью свидетелей и потерпевших через материалы дела имеет особенность, которая заключается в том, что адвокат зависит от уровня работы следователя: если тот работал хорошо, то собрал большую информацию, нет – значит, информации мало. В материалах дела можно найти биографические данные, показания свидетелей и потерпевших об их образе жизни. Интересна информация, содержащаяся в фото- и видеоматериалах следственного эксперимента и проверки показаний на месте. Особо следует быть внимательным к отношению свидетелей и потерпевших к правоохранительной системе. Например, лица с криминальным прошлым более лояльны в общении с подсудимым, а лица, имеющие родственников в органах полиции, либо ранее пострадавшие от преступлений, часто настроены к защите отрицательно. Все это может понадобиться при планировании допроса указанных лиц.
Знания личности свидетелей и потерпевших важны и для того, чтобы вступать с ними в непроцессуальные контакты, например для выяснения их позиции по делу, уточнения данных ими показаний, решения вопроса о примирении. Непосредственное наблюдение за свидетелем и потерпевшим часто является наиболее содержательным приемом, с помощью которого адвокат может лучше разобраться в личности человека, поэтому встречи с указанными лицами желательны задолго до допроса их в суде.
Важным источником информации служат вещественные доказательства и упаковка, в которой они находятся. Многие адвокаты при ознакомлении с материалами уголовного дела не утруждают себя осмотром вещественных доказательств, которые, как правило, находятся на хранении в специальном помещении и не предъявляются следователями без специальной просьбы участников процесса. Но осмотр вещдоков и их упаковки может привести к неожиданным открытиям.
По делу о попытке хищения брюк из магазина я поставил под сомнение полноту описания бирок изделий в протоколе осмотра вещественных доказательств. После личного осмотра бирок я обнаружил, что на них были наклеены ценники с датой более ранней, чем дата поступления товара в розницу, указанная в товарной накладной. В этой связи я оспорил и товарную накладную, и стоимость похищенного имущества, в результате чего дело было прекращено, поскольку выяснилось, что накладная была предоставлена на другую партию товара.
Определенную специфику имеет изучение видео- и аудиоматериалов дела. В качестве таковых могут выступать материалы, полученные в ходе проверок показаний на месте, следственных экспериментов, материалы оперативно-розыскной деятельности, записи с камер видеонаблюдения и пр. К сожалению, на сегодняшний день в законодательстве нет четкого механизма получения из дела копии информации, зафиксированной на цифровом носителе, особенно эта проблема актуальна при ведении уголовных дел. Копии указанных материалов нужно делать в обязательном порядке хотя бы по той причине, что к моменту рассмотрения дела в суде «по случайному стечению обстоятельств» они могут прийти в негодность.
Хорошие результаты при исследовании этого вида доказательств дает метод покадровой распечатки видеозаписей и расшифровки на бумажный носитель содержания аудиозаписей.
Одним из доказательств по уголовному делу о применении насилия к представителям власти была запись с камеры видеонаблюдения длительностью не более минуты. Эта запись просматривалась судом два раза, но ничего криминального, кроме замаха подсудимым в сторону сотрудника полиции, обнаружено не было. Однако покадровая распечатка записи (более 500 фотографий) обнаружила, что сотрудник полиции первым нанес удар в лицо гражданина. Что же касается действий подсудимого, то даже на фотографиях не было ясности, достиг ли его удар цели.
Вопрос двенадцатый: выбор позиции по делу
Правильно выбранная позиция – залог успеха даже на первый взгляд в малоперспективном или вовсе безнадежном деле. Профессионализм адвоката во многом определяется его способностью в кратчайшие сроки определить цель и наиболее эффективные средства ее достижения. И, наоборот, если позиция по делу не продумана, ошибочна, то дальнейшие действия могут оказаться бесполезными либо вовсе привести клиента к краху.
Многие защитники в выборе позиции идут по простому пути: на поводу у клиента, тем самым снимая с себя всякую ответственность за дальнейшее развитие событий. Но на практике доверитель зачастую не в состоянии адекватно самостоятельно оценить имеющиеся доказательства и выбрать позицию, тем более он некомпетентен в правовых вопросах. Кстати, иногда таким образом адвокат может сам себя загнать в ловушку. Например, когда подзащитный или его родственники просят добиться избрания меры пресечения, не связанной с заключением под стражу, некоторые адвокаты предлагают согласиться с требованием следователя признать вину в совершении преступления. Подзащитный до приговора оказывается на свободе, однако доказывать невиновность в случае дачи признательных показаний, как правило, становится бессмысленно.
С другой стороны, нельзя навязывать клиенту свою позицию по делу. Особенно это актуально, когда адвокат вопреки желанию клиента «рвется в бой». Знаменитый присяжный поверенный П. Сергеич говорил, что смелость хороша, когда опасность грозит лишь смельчаку, поскольку за строптивость защитника в конечном итоге приходится рассчитываться подсудимому.
При выборе позиции целесообразно использовать следующие три правила.
1. Обоснованность позиции.
Позицию по делу нужно определять лишь после того, как собрана хотя бы минимально необходимая для этого информация о деле, изучено законодательство и правоприменительная практика.
Необходимо проверять признательные показания подзащитного (особенно по делам «по назначению») и выяснить, не имеет ли место самооговор, не заблуждается ли клиент в квалификации преступления, наказуемости того деяния, вину в совершении которого признает. Или, напротив, объяснять доверителю, что следует избегать нелепых доводов и бессмысленного запирательства. Кстати говоря, такая точка зрения вполне в духе старой присяжной русской адвокатуры. Но не спешите не верить своим подзащитным, отрицающим вину в совершении преступления даже при наличии явных обвинительных доказательств, поскольку действительность гораздо фантастичнее, чем можно себе ее представить
[117].
