«Иногда у меня были обрывочные воспоминания, однако обычно – полная пустота. Можно было понять, что произошло, по всяким оберткам на столе. Я просыпался и чувствовал, что у меня живот под завязку. И люди жаловались, что у них пропадает еда».
Должно быть, Дон поглощал пищу в невероятных объемах. «Мне легчало лишь часам к пяти вечера, из-за того, что я слишком много съел ночью. Мой организм никак не мог справиться со всей этой едой. В животе была ужасная тяжесть, и я по несколько раз в день ходил в туалет. Я сильно прибавил в весе».
В конечном счете ему пришлось покупать продукты для двух людей, чтобы компенсировать то, что он поедал ночью. «Было такое чувство, что я закупаю их для дневного себя, а также еще для одного человека – ночного меня. Я знал, что этому парню по душе: еда, которую не нужно пережевывать, всякие йогурты и молочные продукты».
* * *
Дон страдает от расстройства пищевого поведения, связанного со сном, лишь относительно недавно описанного в медицинской литературе, – первое упоминание о нем было в 1991 году. Его случай весьма типичный – неконтролируемое бессознательное употребление пищи без каких-либо воспоминаний, а также большая сложность разбудить его во время приступов. У этой проблемы много схожего с обычным сомнамбулизмом – неосознанное и бессознательное выполнение сложных действий.
Люди, страдающие расстройством пищевого поведения, связанным со сном, зачастую употребляют еду в странных и неожиданных сочетаниях, а порой и вовсе тянут в рот несъедобные вещи.
Во время определенных периодов своей жизни Дон жил, словно монах, очищая свой дом от всего, что хотя бы отдаленно напоминало что-то съедобное. Он помнит, как после очередной такой зачистки проснулся от горького вкуса растворимого кофе во рту, ложку которого засунул себе в рот, – это было единственное, что было «съедобного» под рукой. Ему уже доводилось раньше съедать огромные куски сала. Когда я пришел к нему домой, пока мы разговаривали, у Дона за спиной в клетке сидел его домашний зеленый попугай, Пако, который был недоволен тем, что его не включили в разговор, и то и дело клекотал, прерывая нашу беседу. Даже Пако оказался не застрахован от ночного поведения Дона. Пару раз за последние месяцы Дон с утра обнаруживал миску с остатками птичьего корма, приправленного салатной заправкой.
Люди, страдающие связанными со сном расстройствами пищевого поведения, зачастую выполняют опасные действия, связанные с приготовлением еды, например, используют в пищу сырое мясо или сжигают еду. У меня был один пациент, к которому регулярно наведывались пожарные из-за его привычки ставить на гриль пластиковую посуду, из-за чего на кухне начинался пожар. Дон тоже с этим сталкивался. У себя на кухне он показал мне расплавленную пластиковую ручку кофейника от кофеварки. «Я ничего из этого не помню, могу лишь догадываться», – сказал он. Он думает, что, должно быть, захотел посреди ночи заварить себе чай. «Наверное, я перепутал и поставил на плиту этот кофейник. И его ручка загорелась, так что, когда я проснулся, тут же понял, что загорелся огонь, и мне пришлось с ним разбираться».
Еще был случай, когда ему ночью приспичило сварить макароны. «Я положил спагетти в воду. Это была глубокая сковородка, и я поставил ее на плиту, чтобы вода закипела. Я ничего об этом не помню, – объясняет он свое предположение. – Потом лег на диван, вода выкипела, а на сковородке остался несмываемый след. Что-то меня разбудило, я пошел [на кухню] и увидел жарившиеся в полностью сухой сковородке спагетти».
Опасность связана не только с приготовлением пищи, но и непосредственно с ее употреблением. Были случаи, когда люди зарабатывали себе ожоги от горячих напитков и ядовитых веществ. Тяжесть в животе с утра, отсутствие аппетита в течение дня и набор веса, о которых мне рассказал Дон, тоже весьма типичны.
Связанное со сном расстройство пищевого поведения чаще наблюдается у людей, испытывающих и другие проблемы с питанием, и зачастую связано с психологическими проблемами или психическими расстройствами, а также отказом от спиртного, табака или наркотиков. Вместе с тем, хотя это расстройство и может быть спровоцировано, после своего появления оно уже не проходит, у большинства проявляясь каждую ночь, а то и по несколько раз за ночь, и длится годами, а то и десятилетиями. Отсутствие воспоминаний, неосознанность действий обычно оказываются связанными с наличием сомнамбулизма либо употреблением успокоительного по какой-то другой причине. А когда подобные приступы удается уловить в лаборатории сна, выясняется, что они происходят во время глубокого, медленного сна, в точности, как сомнамбулизм и другие парасомнии медленного сна. Таким образом, как и при сомнамбулизме, все, что способно нарушить медленный сон, например синдром апноэ во сне либо периодические движения конечностей, связанные с синдромом беспокойных ног, может способствовать подобному поведению ночью.
Итак, является ли связанное со сном расстройство пищевого поведения лишь разновидностью парасомнии медленного сна вроде сомнамбулизма, ночных ужасов, сексомнии и разговоров во сне? Возможно, однако имеющиеся данные явно указывают на то, что здесь могут быть задействованы и скрытые психологические факторы, особенно если учесть, что подобное наблюдается более чем у 15 % пациентов, оказавшихся в больнице из-за расстройства питания.
* * *
С тех пор как он жил в Колорадо, работал в мексиканском ресторане и покупал еду на двух человек, жизнь Дона кардинально изменилась. У него родились дети, он дважды был женат, жил в разных странах. Бывали периоды беспробудного пьянства, однако были также и годы полной трезвости. Он бывал на грани отчаяния, однако иногда оказывался на седьмом небе от счастья, в очередной раз влюбившись. Дон живет в Великобритании вот уже почти двадцать лет. Что в его жизни постоянно – так это ночное обжорство.
Я поинтересовался, как часто это происходит. «Если бы нужно было назвать точное число, то я бы сказал, что это случается 364 дня в году», – печально смеется он.
Желание моих пациентов есть во сне настолько сильное, что в это сложно поверить. В какой-то момент кто-то начинает запирать от себя еду, а другие даже закрывают холодильник велосипедным замком.
«Когда-то у меня была девушка, которая стала моей первой женой. Однажды посреди ночи она застала меня стоящим абсолютно голым на стуле, отчаянно пытающимся просунуть руку через щель [между дверью и стенкой холодильника], чтобы хоть что-то ухватить».
Дону, судя по всему, нравятся молочные продукты, к примеру, сыр и йогурт. Он запросто может слопать большой кусок сыра или упаковку с йогуртами за ночь. «Думаю, главное, чтобы продукты было легко есть, так что сыр и йогурт прекрасно подходят». У его психоаналитика, к которому он временами ходит последние пару лет, другая теория. В младенчестве, по словам Дона, у него была аллергия на молоко. «У меня была аллергия на молоко моей матери, любое молоко, насколько я знаю. Она [его мать] так меня за это и не простила. Я серьезно: до сих пор. Затем, когда мне было девять месяцев, у меня, полагаю, было истощение, так что меня госпитализировали из-за обезвоживания. Рассказывали, что меня можно было ущипнуть за кожу, и оставалась складка».
