Хотя депривация сна действительно не оставляет физических следов, она не только оставляет следы на психике и приносит психические страдания, но и может нести в себе куда более серьезную опасность.
Хотя систематическая депривация сна у людей и не была никогда должным образом исследована учеными, в экспериментах на животных она приводила к их гибели. Собаки, которым не давали спать, неизбежно умирали спустя 4—17 дней. Точно так же крысы погибали спустя 11–32 дня постоянного бодрствования.
Представьте на мгновение, что вы подверглись этому истязанию. Больше всего на свете вам хочется вздремнуть хотя бы на несколько минут; вы не можете ясно мыслить, ваше зрение затуманено, конечности ноют от усталости. Только вас тормошат при первых же признаках засыпания не тюремщики из Гуантанамо и не католические инквизиторы, а ваш собственный мозг: вы сами себя мучаете. У вас бессонница.
* * *
Клэр пришла в мой кабинет с серьезными проблемами, хотя по ней этого и нельзя было сказать. Она безупречно одета, ей пятьдесят с небольшим, стройная и весьма красивая. Она выглядит в точности как многие успешные, обеспеченные женщины, шагающие по улицам в районе Лондонского моста, в двух шагах от Лондонского Сити. Вместе с тем последние пять лет ей мешает жить ужасная бессонница.
Сон пациентки начал ухудшаться с приближением менопаузы, однако главная причина бессонницы у нее не вызывает сомнений. «Я вернулась на работу после пятнадцати лет, проведенных дома с детьми, – рассказывает она. – Мне было пятьдесят, и мне до жути хотелось проявить себя на работе. На самом деле мне очень мало платили, хотя ответственность была неимоверная. Я нацелилась проявить себя, доказать, что чего-то стою».
Похоже, она подвергла себя невероятным нагрузкам, стремясь произвести впечатление, а также добиваясь повышения. «Когда стала приближаться менопауза, у меня начались проблемы со сном, однако я говорила [самой себе]: „У меня просто трудности со сном. Я просыпаюсь по ночам. Я просто плохо сплю”. Но все равно могла вести нормальную жизнь днем».
Ситуация на работе, однако, окончательно выбила ее из колеи. «Я перестала спать. Знаю, звучит это безумно, но я и правда думаю, что в течение года или около того у меня было так мало настоящего крепкого сна, что я была не в состоянии что-либо делать». Я попросил ее подробней рассказать о том, как складывалась ситуация со сном в тот период. «Я отправлялась спать. Но когда я поднималась наверх в спальню, у меня начиналась настоящая паника. Я просто знала, что меня ждет. И у меня начинало колотиться сердце. Не то чтобы полноценная паническая атака, но я чувствовала, как по телу пробегал адреналин».
Ее тревога по поводу засыпания в итоге только способствует тому, что опасения оправдываются.
Боязнь того, как сложно ей будет заснуть, подливает масла в огонь бессонницы.
Клэр продолжает: «Значит, я лежу в кровати пару часов, а потом просто понимаю, что этому случиться не суждено. Тогда я встаю, спускаюсь вниз и завариваю себе травяной чай, хожу по кухне, не включая яркий свет. А затем ложусь обратно в кровать и пробую снова». Постоянный недосып в итоге сделал свое дело как в физическом, так и в эмоциональном плане.
«Мне становится очень грустно. Иногда я бужу своего мужа, заплаканная и чуть ли не в истерике, стыдно даже признаться. Он ведет себя очень ласково и пытается меня успокоить. Он говорил правильные вещи, всегда. А затем, ближе к утру, я в итоге засыпаю легким, поверхностным сном и просыпаюсь совершенно разбитая».
Так началось падение в бездну. Из-за недосыпа ей стало еще сложнее проявлять себя на работе так, как хотелось, из-за чего тревога усиливалась, а заснуть становилось еще проблематичнее. «А затем у меня случился срыв», – сказала она.
* * *
Ничто не сравнится с одиночеством человека, страдающего от бессонницы, лежащего с открытыми глазами посреди ночи, когда весь остальной мир спит. Клэр завела журнал сна, в котором написала: «Все в доме спят, а я уже просто в отчаянии, ведь столько всего испробовала, но каждую ночь в итоге просто лежу [в гостиной]. Мне ужасно одиноко, такое чувство, что это никогда не прекратится».
Но она не одинока. На самом деле далеко не одинока. Если вам, подобно Клэр, сложно уснуть и не просыпаться потом, или если вы просыпаетесь очень не выспавшимся, то знайте: вас таких много. Бессонница со значительным отрывом занимает первое место по распространенности среди всех расстройств сна. Примерно треть всех взрослых жалуются на плохой сон, и примерно каждый десятый страдает от хронической бессонницы, приводящей к постоянному недосыпанию со всеми вытекающими последствиями в течение дня – усталостью, раздражительностью, проблемами с концентрацией внимания и мотивацией. Вместе с тем бессонница – это не просто расстройство, это еще и симптом таких медицинских проблем, как гиперактивность щитовидной железы либо последствий приема определенных лекарств. Бессонница может быть проявлением таких психических заболеваний, как тревожные состояния, депрессия или биполярное расстройство. На самом деле у половины людей с бессонницей имеется какая-нибудь диагностированная психическая проблема (хотя это вовсе и не означает их отсутствия у второй половины). Но даже бессонница в качестве отдельного медицинского расстройства, не вызванная какими-то другими проблемами, является собирательным термином.
Существуют разные виды бессонницы, и, как бы это странно ни звучало, не все страдающие бессонницей люди лишены сна.
В случае с некоторыми людьми мы не получаем никаких подтверждений их плохого сна. Я редко когда привожу пациентов с бессонницей в нашу лабораторию сна. Людям, которые плохо спят у себя дома, определенно будет непросто уснуть, будучи утыканными электродами, в странной кровати и с осознанием того, что каждое их движение регистрируется и подвергается анализу. Но в некоторых случаях, когда возникают вопросы по поводу причины бессонницы либо у меня есть подозрения на какое-то другое расстройство сна, я все-таки помещаю пациентов к нам на ночь.
Невероятно часто, когда мы встречаемся с пациентами после исследования во время сна и я спрашиваю, как им спалось, слышу от них: «Я спал просто ужасно той ночью». Когда же смотрю на результаты исследования, то вижу в них весьма хороший ночной сон – семь часов или больше – с длительными периодами глубокого сна, хотя человек передо мной и продолжает настаивать, что спал всего час или два. Эта разновидность бессонницы называется «ошибочным восприятием состояния сна» или «парадоксальной бессонницей», которая, вероятно, объясняет большое сходство между результатами исследований во время сна людей, страдающих от бессонницы, и тех, кто спит нормально. Человек как-то по-другому переживает свой сон. Возможно, дело в качестве сна, которое мы не можем измерить стандартным оборудованием – полисомнографом. Либо дело может быть в том, что мозг учитывает время между краткосрочными пробуждениями, характерными для нормального сна, которые воспринимаются человеком, склонным к этой форме бессонницы, как состояние бодрствования, а не глубокого сна, как это показывают приборы.
