Когда я разговаривал с ней через девять месяцев после нашей первой встречи, она сказала, что чувствует себя «сказочно». Ее тревожность и проблемы с настроением пошли на спад, а сон стал регулярным. Она засыпает, когда ложится в кровать. Без лекарств. Клэр по-прежнему принимает небольшую дозу антидепрессантов, однако даже ее мы постепенно снижаем. Впервые за пять лет она чувствует себя нормально.
* * *
Спросите у любого человека, страдающего бессонницей, что значит для него сон, и сразу же станет ясно, насколько он важен. Сон затрагивает каждый аспект нашей повседневной жизни – настроение, уровень энергии, восприятие, память, иммунную систему, обмен веществ, аппетит, уровень тревожности. Он влияет на наши отношения со всеми вокруг, а также с самим собой. Как сказала Клэр: «Сон все меняет. Без него ни один человек не может нормально жить. Можно попробовать ненадолго без него обойтись, однако в итоге неизбежно начинаешь отключаться. Мне казалось, будто мое тело отключается и мой мозг отключается. И внезапно благодаря сну все снова заработало».
Заключение
Немного общих соображений о сне
Человек может дольше обойтись без еды, чем без сна. То, что сон имеет для нашей жизни фундаментальное значение, – неоспоримый факт. Однако в современном обществе, во всяком случае, до недавнего времени мы воспринимали сон как должное, как процесс, протекающий сам по себе, как необходимость, позволяющую нам вести нормальную жизнь днем.
В последнее время во многом благодаря стараниям моих многочисленных коллег по всему миру произошел сдвиг в восприятии сна. Из помехи нашей профессиональной и социальной жизни, биологического процесса, который мешает нам быть продуктивными, он превращается в важнейший аспект нашей жизни.
Постепенно признается его неоспоримая роль в поддержании нашего физического и психического здоровья, наших спортивных навыков, когнитивных способностей, даже счастья. И совершенно правильно. Люди начинают воспринимать сон всерьез.
Мы далеко продвинулись со времен «Египетского сонника», да и «Толкования сновидений» Фрейда тоже. Фрейд, разумеется, не знал даже о существовании БДГ-сна, открытого полвека спустя, однако наши знания о сне и его расстройствах за последние пятьдесят лет неимоверно развились. Есть одна звучащая невероятно, однако правдивая история про то, как изобретателя CPAP – методики, применяемой для лечения апноэ, – пригласили в 1970-х годах из Австралии в Эдинбург, чтобы он выступил со вступительной лекцией на проводимой там конференции. По окончании лекции профессор медицины из Эдинбурга встал и объявил аудитории, состоящей из величайших светил английской медицины, что апноэ не существует «в этой стране» и, возможно, они «экспортировали его в колонии». Выдающийся австралийский врач был настолько шокирован и оскорблен, что еще лет двадцать в Великобританию не возвращался.
В наши дни подобное заявление было бы немыслимым, если не совершенно безграмотным с медицинской точки зрения. И статью терапевта, опубликованную «Британским медицинским журналом» в 2013 году, в которой тот заявил, что синдром беспокойных ног был выдуман фармацевтическими компаниями для «впаривания» лекарств, сейчас бы, мне хочется надеяться, никто к публикации не принял. Если раньше сон и сновидения считались каким-то духовным явлением, то теперь они твердо укоренились в физической реальности, имея под собой неврологическую основу. Мы осознали, что расстройства сна становятся следствием нарушения неврологических, психических и дыхательных функций, а не вмешательства бога, колдовства или слабоумия. И мы твердо усвоили важнейшую роль сна в регуляции неврологического, психического и здоровья сердечно-сосудистой системы.
Этот сдвиг произошел и продолжается за счет понимания того, что медицина сна – многопрофильная область, требующая вовлечения неврологов, пульмонологов, психиатров, кардиологов, психологов, хирургов-отоларингологов и стоматологов. А также за счет того, что для проведения исследований в области сна необходимо участие ученых, специализирующихся во всех этих областях.
Технологические достижения в изучении сна тоже сыграли важнейшую роль в этом научном прогрессе. Все началось с использования ЭЭГ для определения различных стадий сна, однако теперь в нашем распоряжении имеются инструменты для измерения вдыхаемого потока воздуха, движений грудной клетки, движений тела. Мы можем визуализировать мозг, причем не только его структуру, но и работу, используя такие методики, как функциональная МРТ, а также снимки с использованием радиоизотопов, такие как ПЭТ и ОФЭКТ. Мы можем анализировать электрическую активность глубоко в мозге посредством имплантированных электродов. Можем отслеживать изменения гормонов, генов, белков и метаболитов в течение суточного периода жизни человека. В нашем распоряжении лабораторные методы, позволяющие отключать гены путем воздействия света на определенный участок мозга. Мы можем разводить мышей с определенными генами, а также изучать геномы большого числа людей в поисках общих генетических вариантов и их связи с различными аспектами сна и его расстройств. Мы можем относительно дешево расшифровать генетический код отдельного человека, определив каждую позицию в последовательности из трех миллиардов символов, составляющих геном, выявляя редкие мутации, вызывающие различные заболевания. Все эти инструменты, имеющиеся в нашем распоряжении, были совершенно немыслимы всего несколько лет назад.
* * *
В клинике сна я чаще всего слышу два следующих вопроса: «Сколько сна достаточно?» и «Что вы думаете о моем трекере сна?» Что касается первого вопроса, я на него не отвечаю, по крайней мере, уж точно не даю какое-то конкретное количество часов. Более того, я попросту не могу ответить на этот вопрос подобным образом. Он сродни такому вопросу: «Какой нормальный рост для десятилетнего мальчика?» Если посмотреть на фотографию класса моей дочери, можно увидеть, что все дети сильно отличаются по росту, однако у всех он нормальный. Аналогично нормальная потребность в сне может сильно разниться. Она зависит от генов и от качества сна.
Нужное количество сна – это столько часов, сколько необходимо вам, чтобы высыпаться, не испытывать сонливости в течение дня, однако быть готовым ложиться спать в одно и то же время, без проблем с засыпанием.
Если вам регулярно удается высыпаться, если вы просыпаетесь до того, как сработает будильник, и не отсыпаетесь по выходным, то вы получаете нормальное количество часов сна.
Что касается второго вопроса, я обычно стараюсь быть деликатным, чтобы никого не обидеть. Мы живем в эпоху, когда все должно быть измерено. Постоянно удовлетворяем потребность применять метрику к нашей жизни, будь то количество проделанных шагов, подписчиков в Instagram, заработанных денег, потребленных калорий, ну и, конечно, сна. Вместе с тем у меня есть большие сомнения по поводу пользы измерения количества нашего сна. Если он соответствует описанным выше критериям, то есть вы спите достаточно, чтобы вести нормальную жизнь в течение дня, не испытывая сонливости, то с большой вероятностью вы спите столько, сколько нужно. Если же вы испытываете усталость и сонливость, то вашего сна вам явно не хватает, и вам не нужен какой-то трекер, чтобы это понять. Вместе с тем, помимо потраченных впустую на это устройство денег, у него есть и другие потенциальные недостатки. На данный момент такие гаджеты не отличаются особой точностью. Повесьте себе на руку пять разных трекеров, и вы получите пять сильно отличающихся оценок продолжительности сна. Они измеряют движения, а не сон, и в зависимости от применяемого алгоритма фиксируют сон с той или иной погрешностью.
