Закутавшись в свое критское покрывало, я задремала на реечной скамейке. Разбудили меня молодые люди, которые стояли у меня в ногах и тянулись к иллюминатору над моей головой. Они вытащили оттуда плоскую квадратную упаковку, похожую на подушку из коричневой бумаги, и швырнули ее на палубу. «Это ваше?» – спросила я по-гречески (не будучи уверенной, как следует обращаться к человеку, которого подозреваешь в краже, на «вы» или на «ты»). «Вы говорите по-гречески?» – спросил один из ребят. «Но плохо», – ответила я, тут же продемонстрировав, насколько плохо, потому что я даже не поняла, что он сказал дальше. Он перевел: «У этого сумасшедшего есть змея». Он слегка пнул пакет, и тот зашевелился. Я перешла на самый примитивный английский, рявкнув: «Никаких змей!», собрала свои вещи и поскорее убралась оттуда.
Я нашла место на нижней палубе возле ночного клуба, в котором веселилась израильская молодежь. Группа играла американские хиты начала шестидесятых, когда я так любила пижамные вечеринки. Когда группа наконец ушла, подростки продолжили уже без музыкантов: они горланили песни и били в тамбурины. Вдруг раздался взрыв. Моей первой мыслью было: «Кто-то застрелил змею». Но мужчина, который, прогуливаясь, проходил мимо, все выяснил и вернул мне присутствие духа. «Бомба», – сказал он. Очевидно, бомбы были делом обычным в этих водах. В тот раз «Сол Фрин» не затонул.
Ближе к рассвету на горизонте показался Кипр.
В порту Лимасола, на греческом побережье Кипра, я арендовала единственный автомобиль, который у них оставался (так мне было сказано), желтый «Фиат 500 Мини», и направилась в Пафос, в шестидесяти километрах к западу. Я изучила карту: Кипр черным пятном выделялся на белом фоне Средиземного моря, в котором были нарисованы границы Европы, Азии и Африки. Своими очертаниями остров напоминал ведьму, летящую на восток; изгиб ее высокой заостренной шляпы повторял турецкую береговую линию, а кончик смотрел на бухту, которая с радостью приняла бы эту ведьмочку в свои объятия. Несмотря на впечатление, что остров, похоже, отломился от материковой части Турции, Кипр появился сам по себе, поднявшись из глубин моря. Из-за стратегического положения в Средиземном море Кипр оккупировали почти все народы, сменявшие друг друга в этом регионе: египтяне, греки, финикийцы, персы, снова греки (Александр), римляне, Константин (Византийская империя), крестоносцы, французы из рода Лузиньян, венецианцы, османы и англичане, пока, наконец, пережив несколько переворотов, остров не стал автономным государством, которое затем превратилось в поле битвы киприотов, разделившихся на два националистических лагеря: греков и турок.
На Кипре левостороннее движение – наследие англичан. Дорожные знаки были на греческом и английском, иногда на турецком, а ближе к порту – на немецком, французском и иврите. Расстояния измерялись в милях, а не в километрах. Бензин продавался в литрах, а не в галлонах. Я достигла совершеннолетия, пересекая Пенсильванию по трассе I-80 со скоростью 112 километров в час, и теперь, по моим подсчетам, я должна была добраться из Лимасола в Пафос менее чем за час. Я остановилась в древнем Курионе; там есть святилище Аполлона и театр, построенный на склоне, с которого открывается потрясающий вид. Греки были абсолютными гениями в том, что касалось выбора места. Смотрителем святилища оказался мальчик-подросток. Из радиоприемника, висящего на билетной кассе, доносилась поп-музыка. Я бы предпочла медитативную тишину, но Аполлон был богом музыки, а молодой человек был его доверенным лицом, и я находилась на подвластной ему территории. Пока я гуляла по тому, что осталось от стен храма, – невысоким каменным перегородкам между комнатами, которые давно ушли в небытие, – у меня возникло ощущение, что это не руины напоминают об истории, а я призрак, преследующий прошлое.
Когда я вернулась на дорогу, солнце уже садилось, и я забеспокоилась, как найду дорогу до Пафоса в темноте. Я не была уверена, работают ли у меня фары, и съехала на обочину, чтобы проверить. Дорога шла вдоль берега, и то, что я увидела, заставило меня напрочь забыть о машине. Из воды торчали белые скалы, продолжая линию суши в море. Оно было глубоким, ясно-синим, а дорога позади меня изгибалась вдоль берега, вилась между невысокими зелеными холмами; даже свежевыкрашенная белая разделительная полоса посередине выглядела как украшение. Вокруг было тихо и спокойно. Необыкновенное место, где каждый элемент выражает свою сущность в форме и цвете, – природная красота, тщательнейшим образом приведенная в порядок. Это место называлось Петра-ту-Ромиу, и это и было знаменитое место рождения Афродиты.
Фары действительно не работали, но я была так очарована, что даже не думала переживать. Я ориентировалась на белую разделительную полосу, покуда могла ее разобрать в опускающихся сумерках. Но когда ночь окутала землю своим плащом из дорогого черного бархата (ха!), оказалось, что я медленно двигаюсь вдоль пустынной промзоны. Свернув на боковую улицу, я остановилась возле первого же дома, в котором горел свет. На порог вышла вся семья, и, вместо того чтобы объяснить мне дорогу, они все сели в свою машину и сопроводили меня до отеля «Дионис». Так что в итоге мне потребовалось пять часов (с остановками для поклонения Аполлону и Афродите), чтобы проехать 64 километра.
После двух ночей, проведенных в море, я наслаждалась ванной в своем номере. Потом я решила пойти куда-нибудь поесть. Из ресторана доносились звуки бузуки. Говорят, этот щипковый инструмент (или его предшественницу лиру) изготовил Гермес из панциря черепахи, а струны были сделаны из овечьих кишок. У него весьма характерное звучание, более экзотическое, чем у гитары. Владелец ресторана стоял на улице, как обычно делают зазывалы, и пригласил меня войти. Он был очень внимателен, предложил мне аперитив из кипрского бренди и накормил отличным ужином: салат из рубленой капусты и зеленых помидоров, сувлаки из меч-рыбы, картофель фри и белое вино. В любом пабе при заказе фиш-энд-чипс вам предложат дольку лимона к рыбе, но здесь на тарелке был нарезан целый лимон; владелец показал мне, как его нужно выжать и полить им все, включая картофель. На Кипре растет много лимонов.
В ресторане также было несколько пар из Англии и Уэльса, рыбак, который обеспечивал ресторан рыбой (его сын играл на бузуки), и двое смуглых парней (до этого они выходили в море). Один из них начал было флиртовать со мной, но его осадил владелец.
– Как давно вы в Пафосе? – спросил англичанин.
– Около часа, – ответила я.
– А как долго пробудете?
– Уезжаю утром.
Они с женой были здесь уже две недели. Я всегда относилась к тому типу туристов, которым нужно осмотреть все в радиусе восьмисот километров. У меня было еще три дня, чтобы хорошенько изучить Кипр, прежде чем вернуться в Лимасол и сесть там на кораблик до Родоса. Оттуда я должна была успеть на малюсенькую лодку, которая ходила раз в неделю, по понедельникам: я планировала посмотреть порты Додеканеса. Может, когда-нибудь я и дорасту до того типа путешественника, который остается в одном месте, чтобы насладиться им по полной. Но не сейчас.
