Майк, повернувшись ко мне, сказал:
– Набиль, очень интересно было бы услышать, что ты думаешь. Если бы тебе предложили разделить между мной и Шабиром сто очков, кому бы сколько ты начислил?
– Зависит от того, за что начислять, – начал я. – Если речь о манере держаться и риторической убедительности, то Шабиру я бы дал восемьдесят, а тебе двадцать.
Майк пожал плечами.
– Что ж, спасибо за честность. В самом деле, я иногда запинался и не слишком гладко переходил от одного вопроса к другому. Но меня больше интересует аргументация. Что скажешь о ней?
Я немного подумал.
– Пожалуй, в этом ты выиграл, Майк. Тебе я дал бы шестьдесят пять очков, Шабиру тридцать пять.
– Отлично, Майк, отлично! – радостно воскликнул Гэри. – Два к одному в пользу воскресения с точки зрения думающего мусульманина! Выходит, Набиль, наша аргументация для тебя убедительна?
Я пожал плечами.
– Место для сомнений остается, но, говоря объективно, это в самом деле выглядит лучшим объяснением.
Дэвид не удержался от того, чтобы меня подколоть:
– И что, Набиль, ты уже стал христианином?
– В твоих мечтах! – рассмеялся я, пихнув его в плечо. – Мы еще не выяснили, называл ли Иисус себя Богом, а это для меня более важный вопрос. Кроме того, когда дойдет дело до ислама, вы встретитесь с по-настоящему мощными, нерушимыми аргументами. Воскресение – это единственный вопрос, в котором христианская аргументация превосходит исламскую.
Гэри взглянул на Майка так, словно не верил своим ушам.
– Единственное, что у нас есть – воскресение? Дружище, да нам ведь ничего другого и не нужно!
Еще несколько минут мы обсуждали дебаты на парковке, пока холод не напомнил нам, что пора расходиться по домам. Я обнял Гэри на прощание, не зная, когда снова его увижу. Майк пригласил меня на ежемесячные дискуссионные встречи у него дома, и я ответил, что постараюсь как-нибудь прийти. Мы с Дэвидом сели в машину – и проговорили о христианстве и исламе еще часа два.
Единственное, что у нас есть – воскресение? Приятель, да нам ведь ничего другого и не нужно!
Когда я наконец доехал до дома, в голове у меня кое-что прояснилось. Очевидно, думал я, христиане выложили передо мной самые сильные свои аргументы. Что же, они действительно сильны. Исторические свидетельства категорически указывают, что Иисус умер на кресте, а наилучшее объяснение событий вокруг его смерти – в том, что он воскрес из мертвых.
Но теперь моя очередь. Я должен найти убедительные аргументы в пользу того, что Иисус никогда не называл себя Богом. В глубине души я знал, что это будет решающая битва – и был готов к бою.
Подробнее о защите воскресения Иисуса перед мусульманами читайте в книге «Нет Бога, кроме Единого» (No God but One), часть 7: «Воскрес ли Иисус?»
Комментарий эксперта, доктора Майкла Ликона, профессора богословия в Баптистском Университете Хьюстона и автора книги «Воскресение Иисуса», читайте на стр. 397.
V
Иисус: смертный Мессия или божественный Сын Божий?
Скажи, входил ли Ты уже в наш мир?
Становился ли человеком? Быть может, этим человеком был Иисус?
28. Генетика и Иисус
В аудитории 101, третьей по величине в нашем университете, места для слушателей были расположены амфитеатром. Сколько бы ни было народу, мы с Дэвидом всегда старались отсесть подальше от преподавателя и от других студентов, и по серьезной причине: чтобы никому не мешать взрывами хохота, который вызывала у нас речь преподавателя.
Доктор Осгуд свое дело знал. Генетику объяснял так просто и понятно, что после его лекций нам с Дэвидом почти не приходилось заглядывать в учебник. Однако профессор отличался странным выбором слов, и манера его речи нередко вызывала у нас бурное веселье. Например, любые изображения, от графика до видеоролика, он упорно называл «картинками».
Сейчас он указывал на изображение, спроецированное на экран в центре аудитории:
– Следующая наша тема – репликация ДНК. На пути к неизбежной смерти клетки делятся сотни и тысячи раз и каждый раз в точности копируют свою генетическую информацию и передают ее дочерним клеткам. Этот процесс и называется репликацией. Если бы он не проходил практически безошибочно, само существование видов сделалось бы невозможным. Чтобы понять механику процесса репликации, вспомним, как устроена молекула ДНК. Здесь перед вами картинка ДНК.
Я откашлялся, чтобы скрыть смех.
– Я уже отмечал, что ДНК – это двойная спираль из двух сахарофосфатных нитей, соединенных друг с другом азотистыми основаниями. Обратите внимание: связи углерода и фосфатов образуются в направлении от 5’-конца к 3’-концу. Это основа для направленности каждой нити.
Наклонившись ко мне, Дэвид прошептал:
– «Направленности»? Бога ради, ему «направления» не хватило? Слишком простой суффикс? – И мы оба покатились со смеху.
Но доктор Осгуд еще не закончил.
– Из-за того, как устроены нуклеотидные основания, нити в молекуле ДНК идут в противоположные стороны, и если взглянуть на обе сразу, можно сказать, что ДНК обладает «антипараллельностью».
Мы с Дэвидом повернулись друг к другу, изумленно раскрыв глаза. Нет, это уж слишком! В следующий миг оба мы скорчились от беззвучного хохота, словно доктор Осгуд открыл перед нашими носами канистру веселящего газа. Несколько минут мы тряслись и тихо подвывали, не в силах остановиться. Наконец другие студенты начали бросать на нас убийственные взгляды, и нам пришлось умолкнуть. Чтобы перестать смеяться, я больно прикусил себе язык.
Овладев собой настолько, что смог писать, я нацарапал на вырванном из блокнота листке слово «антипараллелизационность» и протянул Дэвиду. Тот снова согнулся пополам, затем накарябал что-то на листке и толкнул обратно мне. Я беззвучно взвыл и сполз под стол. Немного успокоившись, тоже кое-что приписал и передал листок Дэвиду. Через несколько минут (и пару сотен потерянных калорий) перед нами красовалось слово «квазипсевдоантипараллелизационизмность» – а сами мы лежали головами на столе и содрогались от рыданий.
Лекция только началась, но мы решили, что лучше уйти. Внимательно слушать дальше мы все равно бы не смогли, к тому же соседи начали сильно на нас коситься. Еще одно преимущество заднего ряда – всегда можно незаметно свалить!
В следующий миг оба мы скорчились от беззвучного хохота, словно доктор Осгуд открыл перед нашими носами канистру веселящего газа
Мы все еще хохотали и обменивались шутками по дороге на первый этаж, где проходили семинары. До практики оставался почти час. Мы вошли в пустую аудиторию, я сбросил с плеча рюкзак и сел за первую парту, Дэвид, по своему обыкновению, устроился в заднем ряду. Теперь надо было как-то убить время.
