Этот метод избирательного цитирования распространен повсеместно и порой достигает каких-то вершин бесстыдства. Например: нет в Коране стиха, который цитировался бы ради защиты мирного образа ислама чаще, чем 5:32. Я слышал его и по Си-Эн-Эн, и по Эй-Би-Си, и по Эм-Эс-Эн-Би-Си, и встречал в бесчисленных материалах давата: и везде он призван был показать, что Коран запрещает убийство. Однако во всех этих ссылках опускалась первая строчка стиха, из которой ясно, что запрет на убийство адресован иудеям; это не учение, посланное мусульманам. А вот следующий стих обращен к мусульманам, и говорится в нем именно об исламе: «Воистину, те, которые сражаются против Аллаха и Его Посланника и стремятся сотворить на земле нечестие, в воздаяние должны быть убиты или распяты, или у них должны быть отсечены накрест руки и ноги, или они должны быть изгнаны из страны». К сожалению, при избирательном цитировании этот стих также стараются не замечать.
Ничего этого я не знал, пока не начал искать истину самостоятельно. Начать изучение жизни Мухаммада я решил с систематизации всех доступных мне сведений. Сначала пойму, чем располагаю, а затем подумаю о том, как убедиться в историчности этих материалов.
Я попросил Дэвида мне помочь, и он с радостью откликнулся. На первом или втором курсе он как-то произносил речь, в которой восхвалял Мухаммада как влиятельного политического лидера, и теперь рад был освежить в памяти все, что тогда о нем узнал, и взглянуть на эти сведения более критическим взором. Он обещал сообщить мне сразу, как будет готов.
Я же решил начать с чтения всех хадисов, какие смогу отыскать. В библиотеке у Аббы было полное издание «Сахиха» аль-Бухари, все девять томов, так что я плюхнулся на ковер возле книжной полки и начал прямо с первого тома. Это собрание хадисов почти все мусульмане считают самым аутентичным, так что я ожидал встретить здесь хорошо знакомый портрет Мухаммада.
В первый раз в жизни я не слышал хадисы в пересказе, а читал их своими глазами, непосредственно из первоисточника. Немного времени потребовалось мне, чтобы осознать: Мухаммад, которого я знал до сих пор, был отфильтрованной, отретушированной версией. Собственно говоря, я понял это в первые же тридцать секунд.
Третий хадис первого тома рассказывал хорошо знакомую мне историю о первом откровении Мухаммаду в пещере Хира. Однако рассказывал по-другому. Помимо памятных с детства деталей, были здесь и другие подробности, о которых я никогда прежде не слышал. Здесь ангел не просто приказывал Мухаммаду читать. Мухаммад рассказывал: «Ангел с силой схватил меня и сжал так, что я не мог этого вытерпеть». И всякий раз, приказывая Мухаммаду читать, ангел «сжимал» его так, что тот не мог терпеть боль. С этой встречи с ангелом Мухаммад вернулся к жене в ужасе, «с сильно бьющимся сердцем». После этого ангел некоторое время не появлялся, и «божественное наитие на время прекратилось».
Такого Мухаммада я до сих пор не знал. Это была нефильтрованная – или, по крайней мере, менее отфильтрованная – версия его пророческого призвания. И картина выходила совсем другая: мрачная и тревожная, вовсе не благостная. Более того, здесь имелась ссылка на другой хадис «Сахиха» аль-Бухари, 9.111, где о том же самом рассказывалось подробнее. Я достал с полки девятый том, нашел сто одиннадцатый хадис, прочитал и его.
Если у меня еще оставалась иллюзия, будто я что-то знаю о Мухаммаде – этот хадис ее развеял. В нем говорилось: когда пророк увидел Джибриля, «горло его сжалось от ужаса», а когда Джибриль ненадолго исчез, Мухаммад впал в такое уныние, «что несколько раз порывался сброситься с высокой горной вершины, но каждый раз, когда всходил на гору, чтобы оттуда броситься, Джибриль преграждал ему путь со словами: “О Мухаммад! Воистину ты Посланник Аллаха!” Тогда сердце его умирялось, и он успокаивался».
Я не знал, что и думать. Как такое может быть? В «Сахихе» аль-Бухари рассказывается, что Мухаммад едва не покончил жизнь самоубийством?!
И словно этого было мало, хадис продолжал: когда вдохновения долго не бывало, «он поступал, как и прежде, но, когда достигал вершины горы, перед ним являлся Джибриль».
Я смотрел на страницу, не веря своим глазам. Где же привычный мне призыв к пророчеству, благородный и величественный? Ничего подобного здесь нет. Какая-то страшная духовная сила овладела Мухаммадом, как пленником, мучила его, ужасала, доводила до того, что он много раз хотел покончить с собой. И это не просто какая-то книга – это «Сахих» аль-Бухари, самый уважаемый, самый достоверный сборник хадисов!
Тогда-то я начал понимать, что получил в наследство отретушированный образ Мухаммада.
Разумеется, настоящий Мухаммад вовсе не походил на благостную картинку. Это был реальный человек, живший в истории. Этого-то Мухаммада я твердо вознамерился узнать – и где же, если не на страницах истории, было его искать? Однако каждая попытка узнать что-то еще оборачивалась для меня новым потрясением.
38. Насилие без покрывала
Продолжая читать с третьего хадиса первого тома и далее, я обнаружил много хадисов, об учениях которых слышал уже не раз. Вот Мухаммад говорит, что мусульмане не должны никому вредить (1.10), увещевает кормить бедняков и тепло принимать странников (1.11) и даже следовать золотому правилу (1.12). Без сомнения, это и был хорошо знакомый мне мирный, полный любви ислам.
Но, когда я дошел до хадиса 1.24, у меня буквально отвисла челюсть.
В нем Мухаммад говорит: «Мне приказано Аллахом вести войну с людьми, пока они не засвидетельствуют, что никто не заслуживает поклонения, кроме Аллаха, и что Мухаммад – посланник Аллаха, и не начнут безупречно возносить молитвы и раздавать положенную милостыню… тогда спасут они от меня свою жизнь и достояние».
Что это? Или глаза меня обманывают? Мухаммад говорит, что будет воевать с людьми, пока они не станут мусульманами, а иначе убьет их всех и заберет себе их добро! Но это же невозможно! Это противоречит и всему, что знаю я о Мухаммаде, и четким и ясным словам Корана о том, что «в религии нет принуждения».
Я просто не мог этому поверить – и поспешно перешел к следующему хадису. Но в следующем, 1.25, говорилось: самое великое, что может сделать мусульманин ради своей веры – начать джихад. На случай, если что-то останется непонятно, «Сахих» аль-Бухари поясняет: джихад – это «священная война».
Такого я вынести не мог. Диссонанс был слишком силен: я не в силах был думать, рассуждать, не в силах был даже двинуться с места. Прямо со своего места, лежа на полу в библиотеке Аббы, я начал звать отца на помощь.
– Абба, ты мне нужен!
В нашей культуре не принято сыновьям подзывать отцов к себе – скорее, сын должен встать и подойти к отцу. Но Абба услышал мой крик и поспешил на помощь. В конце концов, он был моим отцом!
– Кья бат хай, бейта? – воскликнул он с тревогой, быстро подойдя ко мне.
– Не знаю, что с этим делать! Посмотри!
И я протянул Аббе две открытые книги, указав на тот хадис, где Мухаммад пытался совершить самоубийство, и на его клятву убивать или силой обращать немусульман.
