Морис Бюкай, гастроэнтеролог, личный врач короля Саудовской Аравии, щедро удобрил поле исламской апологетики своей книгой, написанной в 1976 году, под названием «Библия, Коран и наука». В этой своей основополагающей работе он пишет, что Библия полна научных ошибок, а вот Коран, напротив, с необыкновенной точностью следует данным современных естественных наук. Такую научную «продвинутость» Корана, по мнению Бюкая, можно объяснить лишь одним способом: его написал сам Бог.
Слово «эпохальная» слишком слабо, чтобы определить значение этой книги для мусульманского прозелитизма. С Бюкаем вышло так же, как с Мартином Лингсом: западный интеллектуал, досконально изучив ислам, встает на его сторону – чего еще желать? Особенно радовало исламских апологетов то, что заодно с восхвалением Корана Бюкай опровергал Библию.
С того времени техника выискивания в Коране современных научных истин, каким-то чудесным образом там оказавшихся, распространилась столь широко, что даже получила особое название: букаиллеизм.
Один из примеров такой аргументации относится к эмбриологии человека. Вот что пишет Бюкай: «Описание стадий развития эмбриона в Коране полностью соответствует тому, что мы знаем об этом сейчас, и в Коране нет ни одного утверждения, открытого для критики со стороны современной науки»
[100]. Вывод очевиден: в те времена, когда Мухаммаду был открыт Коран, знать что-то об эмбриологии, да еще в таких подробностях, мог только Бог. Следовательно, Бог и есть автор Корана.
Букаиллеизм – техника поиска в Коране чудесных научных прозрений с целью доказать его боговдохновенность.
Всего за несколько лет после публикации книги аргументы Бюкая пропитали весь склонный к апологетике исламский мир – мир, в котором я родился. Эти аргументы стали альфой и омегой наших религиозных дискуссий: их обсуждали и за обеденным столом, и в гостях, о них читали в книгах, написанных лидерами джамаата. Изящество и эрудиция аргументов Бюкая привлекали к ним умы и сердца; так что для меня, как и для большинства известных мне мусульман, полное и единодушное принятие букаиллеизма стало частью нашей культуры.
Мы были убеждены, что наука подтверждает божественное происхождение Корана. Эту мысль – неизменный источник радости и гордости мусульман – никто никогда не пытался проверить.
Но я начал ее проверять – и еще один столп, поддерживающий мое мировоззрение, затрещал и пошатнулся. Я рассматривал аргументацию Бюкая как человек, изучающий и религию, и медицину. И сразу увидел множество проблем и с его экзегезой, и с логикой, и со знанием предмета.
Прежде чем вернуться к эмбриологии, стоит заметить, что академических ученых отталкивает стиль Бюкая – его необузданные хвалы Корану, для ученого излишние, по крайней мере на западный вкус. Однако помимо этих цветистых похвал я обнаружил серьезные проблемы и с самим содержанием его аргументов. Те самые строки Корана, которые Бюкай приводит как чудесные научные откровения, не соответствуют научным данным: в одних случаях это ясно только врачам, в других – любому образованному человеку.
Например, в 23:13–14 мы читаем: «Потом Мы поместили его каплей в надежном месте. Потом Мы создали из капли сгусток крови, потом создали из сгустка крови разжеванный кусочек, потом создали из этого кусочка кости, и потом облекли кости мясом. Потом Мы вырастили его в другом творении. Благословен же Аллах, Наилучший из творцов!»
Человека, изучавшего биологию развития, этот стих едва ли впечатлит. Даже Бюкай начинает его разбор с замечания о том, что слова эти, если понимать их буквально, «совершенно неприемлемы для специалистов, работающих в этой области»
[101]. Однако, объясняет он дальше, проблема в языке VII века, который приходилось использовать в Коране. Едва мы заменим старинную арабскую лексику современными научными терминами, например, «надежное место» – «маткой», все станет ясно!
Как мусульманин, привыкший к достаточно вольным и гибким истолкованиям Корана, в этом я готов был уступить Бюкаю. Но как студент-медик ясно понимал: сколько ни заменяй одни слова другими, одно утверждение в этом стихе попросту неверно – и неверным останется. Стих описывает последовательность развития эмбриона, и эта последовательность описана неправильно. Эмбрион не развивает сначала кости, которые потом покрываются плотью. Он развивает мезодерму – зачаточный слой, из которого кости и мышцы образуются одновременно.
Я стал искать ответы на эту критику. Как правило, в ответ писали, что это малозначительная придирка: но с этим я, даже как мусульманин, согласиться не мог. Бюкай обратился к этому стиху и привел его в пример, именно желая доказать, что описание развития эмбриона в нем невероятно точно – а оно вовсе и не точно! Это серьезная проблема. Однако Бюкай, хоть и довольно подробно разбирает этот стих, эту трудность обходит молчанием
[102].
То, что эта ошибка находится в самой ясной, самой понятной части стиха, лишь усугубляет положение. В первой его части используются некорректные арабские термины, которые нужно заменить современными. Во второй слова правильные, содержание – нет. Первую половину исправляем, вторую игнорируем… что же остается? И в чем тут чудо?
Так я обнаружил, что этот стих не защищает боговдохновенность Корана. Скорее уж наоборот: мы должны исходить из боговдохновенности Корана, чтобы защищать этот стих.
Еще более очевидные трудности возникли дальше, когда я продолжил исследовать тему зачатия и развития человеческого зародыша в Коране. В стихах 86:6–7 я прочел, что сперма «выходит между чреслами и грудными костями».
Невозможно было поверить, что в Коране содержится такая очевидная ошибка! Я бросился искать ответ в интернете – и обнаружил, что тамошние мусульмане защищают этот стих при помощи уже знакомой мне процедуры: слова заменяют, а фактическую ошибку игнорируют.
В этом прослеживался определенный метод. И провозглашая, что Коран открывает научные истины, и защищая фактические ошибки Корана, апологеты действовали одинаково: перекраивали вполне ясные слова Корана так, чтобы они начали означать нечто иное, а на то, что такое толкование явно натянуто, просто не обращали внимания.
Тут я заметил, что букаиллеизм очень похож на то, с чем я сталкивался и в жизнеописаниях Мухаммада. Исламскую веру можно защищать, если ты пламенный мусульманин, если уже безоговорочно веришь и стремишься любой ценой настоять на своем. Тут пойдут в ход и подмены слов, и подмены смысла. Но, если подходишь к тексту Корана как объективный исследователь, без предубеждения, желая беспристрастно установить, есть ли в нем какие-то научные прозрения – никаких прозрений там не найдешь.
