Это свидетельство «Сахиха» аль-Бухари меня просто потрясло. Оказывается, все было совсем не так, как меня учили! Почему же мои учителя не рассказали мне эту историю целиком? И чего еще я не знаю?
Я обратился к другим книгам хадисов и стал читать то, что рассказывают о Коране они. «Сахих» Муслима, следующий по достоверности сборник хадисов, поставил передо мной еще больше проблем. Он сообщает, что в Коран не вошла целая сура, а также один стих, пропавший примерно в одно время со смертью Мухаммада
[106]. Еще одна весьма уважаемая книга, «Сунан» Ибн Маджа, поясняет: стих погиб, потому что папирус, на котором он был написан, сжевала коза
[107].
Я продолжал свое исследование – и передо мной представали предание за преданием, решительно опровергающие идеальную сохранность Корана. Как и в случае с жизнью Мухаммада, поначалу я просто не мог поверить этим хадисам. Они не укладывались в голове. Я принимал натянутые объяснения мусульманских апологетов или изобретал собственные. Последней каплей стала для меня подробность, обнаруженная при возвращении к «Сахиху» аль-Бухари.
Согласно одному хадису из этой книги, лучшими учителями Корана Мухаммад провозгласил четверых.
Первым из них был Абдуллах ибн Масуд, которого Мухаммад назвал самым знающим. А последним – тот, кого Мухаммад провозгласил лучшим чтецом, и это был Убай ибн Каб!
Мухаммад сам, своей рукой, отобрал лучших учителей Корана; но один из этих учителей, как сообщал еще один хадис, не признавал финальную версию Корана, ту, что дошла до наших дней! Мало того: эти лучшие учителя не соглашались и друг с другом.
Так затрещала последняя из основ моей веры, и с ней зашаталось все строение. Теперь оно держалось на волоске, готовое обрушиться от малейшего толчка
Помимо уже приведенного хадиса, в котором Убай читал не признанные официально главы Корана и не собирался от них отказываться, известно, что в Коране Убая было 116 глав – на две главы больше, чем в Коране Зейда. А вот в Коране ибн Масуда – всего 111. Ибн Масуд считал, что дополнительные главы в Коранах Зейда и Убая – не части Корана, а просто молитвы
[108].
Как видим, древнейшие источники единогласно сообщают, что в мире раннего ислама Коранов было несколько. Хотя считалось, что все эти материалы уничтожены, в начале ХХ века один из них был найден
[109]. Он показал, что во многих случаях Абдуллах ибн Масуд и Убай ибн Каб соглашались друг с другом, но не соглашались с Кораном Зейда ибн Сабита.
Я попытался сложить все это в единую картину. Множество разных вариантов одних и тех же стихов, пропавшие стихи, пропавшие суры, споры о каноне, намеренное уничтожение «неканонических» вариантов… Как после всего этого защищать идеальную сохранность Корана?
Я разыскивал информацию в сети, читал самые заковыристые труды исламских ученых, какие только мог найти. Все как прежде: апологеты просто старались отмахнуться от «неудобных» источников. Впрочем, нашел я и попытку логического объяснения, однако она поразила меня еще сильнее: мол, все это произошло по воле Аллаха. Аллах захотел, чтобы некоторые части Корана были утрачены, варианты уничтожены, а окончательным текстом стал текст Зейда.
Так что, как видим, на самом деле ученые не защищали неизменность Корана. Они утверждали, что Коран менялся, но эти перемены соответствовали воле Аллаха. Но это, в лучшем случае, отговорка; можно ли строить на такой отговорке защиту истины ислама?
И снова я принужден был заключить: древние исламские источники опровергают то, чему учат современные мусульманские учителя. Учение о сохранности Корана не защищает веру – скорее уж само нуждается в защите верой.
Так затрещала последняя из основ моей веры, и с ней зашаталось все строение. Теперь оно держалось на волоске, готовое обрушиться от малейшего толчка.
Но то, что за этим последовало, правильнее назвать не толчком, а взрывом.
Подробнее о боговдохновенности Корана читайте в книге «Нет Бога, кроме Единого» (No God but One), часть 10: «Коран – Слово Божье?»
43. «Те, кем овладели ваши десницы»
Эти слова я читал множество раз, с самого детства, но никогда не задумывался о том, что они означают. Однако Дэвид включил эти отрывки в свою папку, так что мне пришлось исследовать и их.
«Те, кем овладели ваши десницы», – это выражение встречается в Коране много раз. Дэвид подсунул мне три стиха: 4:24, 23:6 и 70:30 – и, на первый взгляд, ни в одном из них не было особого смысла.
4:24: «И замужние женщины запретны для вас, если только ими не овладели ваши десницы. Таково предписание Аллаха для вас».
23:6: «…которые оберегают свои половые органы от всех, кроме своих жен или тех, которыми овладели их десницы, за что они не заслуживают порицания…»
70:30: «…которые оберегают свои половые органы от всех, кроме своих жен и тех, которыми овладели их десницы, за что они не заслуживают порицания…»
[110].
Прежде всего я спросил, что означают эти слова, у Амми. Она ответила: речь о служанках, на которых женились мусульмане. Но это был явно неверный ответ.
Во всех трех стихах жены четко отделялись от «тех, кем овладели десницы». Я сказал об этом Амми, и она отослала меня к ученым нашего джамаата. Я согласился спросить у них, когда будет такая возможность, и с тем ушел.
Однако пока решил попробовать разобраться в этом самостоятельно. Ученые не слишком помогли мне во всех предыдущих случаях – и я опасался, что и здесь не помогут.
Разумеется, Дэвид предложил мне свое истолкование этих строк; но я знал, что оно неверно. Просто неверно. Такого быть не может. По его словам, «те, кем овладели десницы» – это рабыни, пленницы, захваченные мусульманскими завоевателями. По мнению Дэвида, 23:6 и 70:30 означают, что мусульманам позволено вступать в половые связи с женщинами, захваченными на войне. И на этом Дэвид не остановился – он утверждал, что 4:24 разрешает мусульманам вступать в связь с замужними пленницами, даже если мужья их живы.
Одно такое предположение возмутило меня до глубины души. Что он хочет сказать – что Коран оправдывает изнасилования? Как еще это понимать? Женщина, захваченная на войне: она в руках врага, быть может, ее отец, муж, братья или сыновья только что погибли, защищая ее. Неужто она отдастся вражескому воину, только что погубившему ее родных, по доброй воле?
