Исследовательский центр Пью опубликовал в августе 2012 года результаты опроса под заголовком: «Мусульмане мира: единство и различия». Из опроса видно, что сами мусульмане решительно расходятся друг с другом по вопросу о том, кого считать мусульманином, и что их мнения часто выглядят субъективными и зависят от региона и культурной близости. Например, мусульмане не могут прийти к единому мнению о том, считать ли «своими» суфиев: в Южной Азии за это выступают 77 процентов мусульман, а в Юго-Восточной Азии – всего 24 процента.
Разумеется, большинство хорошо известных примеров раздоров между мусульманами относится к суннитам и шиитам. Тот же опрос показал, что в пяти мусульманских странах с преобладанием суннитов, расположенных на Ближнем Востоке и в Северной Африке, местные жители не знают, считать ли мусульманами шиитов. В Египте, Иордании, Марокко, Тунисе и на палестинских территориях 40 процентов суннитов и более считают шиитов немусульманами.
Однако там, где сунниты живут среди шиитского населения, они не столь радикальны. Согласно результатам того же опроса: «Только в Ливане и Ираке – странах, где значительные доли суннитского и шиитского населения живут бок о бок – подавляющее большинство суннитов признает своих соседей-шиитов мусульманами».
Тот же феномен я отмечал и в жизни ахмади: когда, переехав на новое место, мы встречали там мусульман, лично не знакомых с ахмади, поначалу они воспринимали нас как чужаков. Однако по мере того, как они лучше узнавали нас, их взгляд на ахмади обычно изменялся. Мы жили как они, верили как они, вносили такой же вклад в общину. Несмотря на деноминационные различия, познакомившись с нами, они начинали принимать нас как мусульман.
Причины для признания или непризнания той или иной секты «своими» часто субъективны, и приходится признать, что проблема религиозной инклюзивности сложна, особенно в современном исламе. Часто она имеет мало отношения к тому, во что люди верят и как живут, и гораздо больше связана со знакомством, культурной и географической близостью. Необходимо внимательно относиться к этому и не делать суждений на основе радикальной полемики.
Пример такой полемики против ахмади, который мне часто случается слышать – сравнение Ахмадията с мормонством: «Мормоны называют себя христианами, но они не христиане. Вот так же и ахмади называют себя мусульманами, но они не мусульмане». Это ложная параллель. Мормонов повсеместно не признают христианами, поскольку они политеисты: они учат, что Иисус – один из множества богов. Это противоречит центральному догмату христианства – единобожию. Но Ахмадият не отвергает ни одного из центральных догматов ислама.
Как я рассказывал в главе 7, Ахмадият часто обвиняют в ереси, поскольку его основатель, Мирза Ахмад Гулам, называл себя пророком. Коран говорит, что Мухаммад – «печать пророков»; поэтому ортодоксальные мусульмане считают ахмади еретиками и не мусульманами вовсе. Однако, когда я был ахмади, меня учили, что Ахмад вовсе не стоит в одном ряду с Мухаммадом:
он пророк, так сказать, меньшего калибра. Ахмади верят, что Мухаммад стал «печатью пророков», ибо последним принес закон, а Ахмад обладал пророческим авторитетом лишь постольку, поскольку вернул своих последователей к Мухаммаду.
В ответ на это я слышал возражения мусульман, что сам Ахмад учил иначе. Но, даже если бы это было и так – нас ничему другому не учили. Мы с детства слышали, что величайший человеческий авторитет для нас – Мухаммад, а Ахмад просто помог своим последователям к нему вернуться. Так что весь спор о пророческом достоинстве Ахмада я воспринимал как спор о словах. И в любом случае это периферийный вопрос: несогласие в понимании одного стиха из Корана не составляет нарушения ключевых догматов исламской веры. А все ключевые учения и практики ислама ахмади, несомненно, признают и им следуют.
Недавно я узнал, что верховный суд Индии несколько десятков лет назад признал ахмади мусульманами, основываясь почти на тех же аргументах, что и я. В деле «Шихабуддин Имбичи Койя Тангал против К. П. Ахмеда Койя» 1970 года судья принял решение: «Единство веры, если можно так выразиться, заключено в идентичности учений, символов, формулировок и ответов, ключевых для религии и составляющих ее отличительные характеристики. Разобрав дело без личных предубеждений и пристрастий, в холодном свете закона, я без колебаний заявляю, что Ахмадият является сектой ислама, а не отдельной, чуждой исламу религией».
Стоит отметить, что такое решение вынес суд индийского штата Керала. Керала – штат с большим католическим влиянием, а Индия в целом – страна индуистская. По-видимому, суд действительно не имел предубеждения ни в ту, ни в другую сторону, поэтому и заключил «без колебаний», что ахмади – мусульмане.
Отчасти это заключение основано на прецеденте: ранее другой судья в Индии, Дж. Олдфилд, вынес касательно ахмади такое же решение. Рассуждения Олдфилда были основаны на еще одном схожем случае, когда большинство, исповедовавшее традиционный ислам, пыталось «исключить из мусульман» ваххабитов: пример внутрирелигиозного спора в исламе, который для мусульман давно утратил актуальность.
Одним словом, различные мусульмане по всему миру называют друг друга немусульманами уже много столетий. Быть может, это связано с их очень жестким взглядом на пределы допустимого в исламе. Тот же опрос, проведенный исследовательским центром Пью, показал, что «в 32 из 39 исследованных стран половина или более опрошенных мусульман сообщили: по их мнению, существует лишь один правильный способ понимания исламского вероучения». Вывод очевиден: любые отклонения от своих собственных взглядов на ислам такие мусульмане рассматривают как отступление от веры.
В наше время ахмади подвергаются подозрениям или преследованиям в некоторых регионах, но в других мирно сосуществуют с другими мусульманами. Например, в Бангладеш, согласно все тому же опросу, 40 процентов суннитов считают ахмади мусульманами. И они в любом случае правы: ахмади отвечают критериям ислама, которые провозгласил Мухаммад и которые соблюдались на протяжении истории.
Сложность жизни
Мне часто задают вопросы, связанные с желанием «расставить людей по полочкам» и каждого человека снабдить ярлыком. Но жизнь устроена не так. Например, многие протестанты спрашивают, считаю ли я христианами католиков. Мой ответ таков: «Одни из них – христиане, другие нет. То же верно для баптистов, методистов, англикан, адвентистов седьмого дня и так далее». Деноминационные ярлыки зачастую очень мало говорят нам о человеке, а мазать всех одной краской попросту опасно.
Сам я, мусульманин-ахмади, большую часть жизни ходил в суннитскую мечеть в Норфолке, штат Вирджиния. Впрочем, слова «суннитская мечеть» я произношу с некоторым колебанием: ее посещали мусульмане самых разных деноминаций. В этой мечети я занимался на религиозных курсах, и моим учителем был шиит-зейдит. Выходит, я, ахмади, изучал Коран в суннитской мечети под руководством шиита! Так выглядит ислам в США: здесь он намного более инклюзивен и разнообразен, чем в других странах. Мы не сосредотачиваемся на различиях между деноминациями.
С десяти лет и вплоть до обращения в двадцать два года я часто постился в этой мечети вместе с суннитами и шиитами, с ними отмечал праздники, ходил к ним в гости и, словом, был полноценной частью общины. Быть может, самым важным признаком интеграции было то, что я совершал вместе с ними намаз: обычно вели молитву они, но иногда и я выступал как имам. Многие ахмади не молятся вместе с неахмади, однако, когда я вырос и узнал, как они это обосновывают, их доводы показались мне очень сомнительными. Я не имел никаких возражений против того, чтобы молиться с другими мусульманами и вообще считать себя одним из них.
