За кулисами в «Мэдисоне» было полно знаменитостей – от Боба Марли и Энди Уорхола до Лайзы Миннелли. Я однажды вместе с покойным теннисистом Витасом Герулайтисом и одним нашим общим знакомым принял в закулисной комнатке немного «веществ». Его смерть стала большой трагедией, он был замечательным человеком.
Одно особенно долгое американское турне завершилось как раз в Нью-Йорке, где нам выдали премии – по 100 долларов на человека. Зеленые бумажки вскоре превратились в пакет с «веселым белым порошком». Несколько техников закрылись в комнате на верхнем этаже с отличным видом на Манхэттен и расположились вокруг стеклянного стола, под которым лежала карта Америки. Мы разложили порошок по разным магистралям, соединявшим восток и запад. Каждый выбирал себе «маршрут» и занюхивал дорожку. Я никогда не был силен в географии.
«Это мужик!»
Новый Орлеан – американский город, в котором всегда витает дух веселья и радости. Немалая часть этого веселья приходится на исторический Французский квартал, небольшой кусочек поблекшего французского фасада, отполированного Америкой; будущее словно отчаянно пытается держаться за частичку унаследованного прошлого, очень боясь его потерять.
В гостинице «Мария-Антуанетта» (ее очень любил Фред) часто останавливались рок-группы: она была расположена неподалеку от Бурбон-стрит, где можно найти развлечения на любой вкус. Во Французском квартале всегда можно было встретить трансвестита, а то и не одного. Да что там «не одного» – они толпами там ходили, причем выглядели весьма убедительно. Новый Орлеан был полон трансвеститов. Даже самые злостные гетеросексуалы из числа техников проявляли извращенный интерес к этим «существам»: «Это «она» или не «она»?» Один из техников, чистокровный американец и бывший футболист, подцепил на вечеринке самую красивую блондинку и отвел «ее» в свой номер.
Кое-кто из нас высказал свои сомнения.
– Что ты сделал? – недоверчиво спросили его.
– Ну, я уже был сильно пьян, а она все-таки настоящая красотка, так что я просто попросил ее отсосать.
«Она» с радостью согласилась, а наш приятель выглядел настолько угрожающе, что никто не посмел назвать его гомиком.
Как-то рано утром меня разбудили те же самые звукотехники, которые отправлялись в находившийся поблизости Батон-Руж: «Рэтти, скорее, скорее, беги в номер 103 и не забудь свой фотоаппарат со вспышкой!»
Я понял, что сейчас что-то будет, и тут же согласился. Когда я подошел к двери, на меня зашикали. Самый здоровый и злобный техник не явился на общий сбор, а телефон в его номере не отвечал. Остальные ребята стали стучаться в его дверь, но ответа тоже не дождались. Они взяли у портье запасной ключ и обнаружили то, что я должен был запечатлеть на пленке: два голых тела, лежащих вповалку на застеленной и так и не использованной по назначению кровати. Одно тело принадлежало нашему пропавшему звукотехнику, а другое – прекрасной блондинке с весьма милой грудью и… мужскими гениталиями!
Они лежали рядом; одной рукой он обнимал «ее», а в другой сжимал бутылку виски «Джек Дэниэлс». Витой провод телефона тянулся от прикроватного столика к аппарату, стоявшему прямо на его груди, покрытой ковром густой черной растительности. Шторы были задернуты, а ночники все еще горели, заполняя комнату «романтическим» светом. Я никогда ничего подобного не видел, да и другие тоже. Спящих «голубков» не разбудил даже пулеметный треск моей вспышки и звук перематываемой пленки. Набрав целую катушку «компромата», я отправился делиться им с остальным техническим составом.
Тур-менеджер напечатал эти фотографии, и они разошлись по рукам. Другой недовольный трансвестит подошел к нашему гастрольному автобусу, когда мы отъезжали рано утром, и начал что-то громко кричать, колотя в дверь. Мы решили не открывать. Тогда «она» оторвала большую эмблему с орлом с радиатора автобуса – да-да, взяла и оторвала! Засунув серебряного орла под мышку, «она» побежала по Бурбон-стрит, а за «ней» по пятам гнался взбешенный водитель…
Новый Орлеан – город джаза, так что осенью 1978 года, во время гастролей в поддержку альбома с очень подходящим названием Jazz, в гостинице «Фермонт» на Хэллоуин устроили большую вечеринку.
На вечеринку созвали множество репортеров, работников звукозаписывающих компаний, важных персон и так далее, которых развлекали экзотические девушки и прочие разнообразные артисты; многие наверняка видели фотографию Фреда, оставляющего автограф на голой женской ягодице. К этому времени я уже хорошо разбирался во всех проделках с переодеванием и знал целый список примет, по которым можно определить настоящий пол: проверить руки, кадык и, конечно, внимательно прислушаться к голосу. Я раздумывал над этим, а предмет моего вожделения на вечеринке уже устроился у меня на коленях и тянул длинный, мокрый язык к моему уху.
– Рэтти, гадом буду – это парень, – кто-то шепнул мне в другое ухо.
– Что, правда?
– Это мужик!
Я извинился и ушел.
В автобус загрузили горы выпивки, стащенной с вечеринки; атмосфера веселья продолжилась и в салоне во время долгой поездки на юг Флориды. Пока мы готовились к отъезду, одна девушка изъявила желание поехать с нами.
– Да, но это телка или чувак?
Кто-то предложил проверить пол, забравшись под длинную юбку… головой. Леди не возражала. Он вытащил голову и сказал: «Да, это телка – но посмотрите на это!»
В руках он держал пропуск за кулисы, который она спрятала в трусиках. Зачем?
Такое уж точно каждый день не увидишь. Мы пригласили в путешествие еще одну изящную блондинку, одетую только в комбинацию, но «она» ответила низким баритоном:
– Я не поеду в Майами в одном белье!
Боже, благослови Америку!
Вечеринки Queen пользовались печальной известностью, но одна история совершенно неверна. На «той самой» вечеринке в Новом Орлеане по залу якобы разгуливали карлики с закрепленными на головах чашами с кокаином. Это полная чушь! Историю, несомненно, выдумали, чтобы добавить драматичности в легенду Queen, но даже Брайан и Роджер сказали, что не видели ничего подобного. Роджер в интервью совершенно правильно сказал, что на вечеринке в честь альбома Jazz в Новом Орлеане действительно был карлик, но он лежал под кучей нарезанного мяса – и вздрагивал, когда к столу кто-нибудь подходил. Вот и все!
На бога уповаем
Веселье американских гастролей омрачалось опасностями, подстерегавшими повсюду на континенте. Америка всегда была известна жестокостью – ковбоями и индейцами, гангстерами, даже фильмами Клинта Иствуда. Из детства я хорошо помнил убийства Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, но тогда это все было слишком далеко, чтобы по-настоящему напугать меня. Теперь же я стал постарше, чуть поумнее и даже сам прошелся по «травянистому холмику»
[12]в Далласе.
