• удовлетворять просьбы лиц, предоставивших информацию, об указании на ее источник, а также об авторизации цитируемого высказывания, если оно оглашается впервые;
• получать согласие (за исключением случаев, когда это необходимо для защиты общественных интересов) на распространение в средстве массовой информации сведений о личной жизни гражданина от самого гражданина или его законных представителей;
• при получении информации от граждан и должностных лиц ставить их в известность о проведении аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки;
• ставить в известность главного редактора о возможных исках и предъявлении иных предусмотренных законом требований в связи с распространением подготовленного им сообщения или материала;
• отказаться от данного ему главным редактором или редакцией задания, если оно либо его выполнение связано с нарушением закона;
• предъявлять при осуществлении профессиональной деятельности по первому требованию редакционное удостоверение или иной документ, удостоверяющий личность и полномочия журналиста (в ред. Федерального закона от 04.07.2003 № 94-ФЗ);
• соблюдать запрет на проведение им предвыборной агитации, агитации по вопросам референдума при осуществлении профессиональной деятельности (п. 10 введен Федеральным законом от 04.07.2003 № 94-ФЗ).
Журналист несет также иные обязанности, установленные законодательством Российской Федерации о средствах массовой информации.
При осуществлении профессиональной деятельности журналист обязан уважать права, законные интересы, честь и достоинство граждан и организаций.
Государство гарантирует журналисту в связи с осуществлением им профессиональной деятельности защиту его чести, достоинства, здоровья, жизни и имущества как лицу, выполняющему общественный долг.
А КАКИМ ПРАВИЛАМ В ИНТЕРВЬЮ СЛЕДУЮТ ЗАПАДНЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ?
Рассказывает Александра Старк, журналист, преподаватель Швейцарской Школы Журналистики (MAZ), г. Люцерн, Швейцария
– Алекс, как принято в Швейцарии: показывают ли журналисты своему спикеру готовый текст перед публикацией?
– Как я говорю своим студентам, если вы уже записали интервью – слишком поздно начинать думать о том, показывать ли герою текст. Об этом нужно вспоминать до начала интервью, чтобы успеть обсудить со спикером «правила игры». Будет ли это on the record или off the record интервью? Если интервью off the record – значит цитировать нельзя, его дают, чтобы ввести вас в курс дела, обрисовать проблему. Полученную информацию можно использовать, но так, чтобы невозможно было вычислить источник. On the record – значит цитировать можно.
Все это нужно обговорить в переписке вместе с вопросом, какого рода текст вы будете показывать ему до публикации. В Швейцарии, как и в Евросоюзе вообще, традиция предписывает показывать спикерам лишь цитаты, а не весь текст, но только если они об этом просят. Не все люди знают, что имеют право попросить, поэтому принято ставить в известность, что есть такая возможность.
Еще один нюанс: я считаю, что нужно присылать не только цитаты, но и контекст, в котором они используются: одно предложение до цитаты и одно после. Это нужно также для того, чтобы человек знал, что его цитата не была поставлена в другой контекст.
– Насколько сильно спикер может изменить свои слова в тексте?
– Некоторые герои действительно думают, что могут менять слова так, как им хочется. Это неверно. У нас есть такое выражение: What you said – you said («Ты сказал то, что сказал»). Я рекомендую своим студентам проговаривать это в самом начале интервью, когда включен диктофон: «Давайте договоримся, под запись; что сказано, то сказано, вы не будете потом отказываться от своих слов». Есть всего несколько ситуаций, когда человек может изменить цитаты. Во-первых, если он хочет сделать фактическую правку. Например, он сказал: «Мы хотим уволить сорок человек», а на самом деле оказалось, что двадцать. Во-вторых, если он сказал что-то, что обвиняет его, свидетельствует против него. В-третьих, если он сказал что-то о личной жизни – например, «моя жена всегда говорит мне, что у меня глупые шутки». Да, это можно убрать, потому что это не входит в сферу «общественных интересов». В-четвертых, можно менять текст, если спикер не согласен с его сокращением или переводом. К примеру, в Швейцарии мы говорим на диалекте, а статьи переводим на немецкий и так публикуем – при переводе всегда есть место для интерпретации. Тут можно что-то поправить, если перевод не удовлетворяет спикера. Я сама говорю по-русски и знаю, что русский язык намного более сложный, в вашем языке масса нюансов. В немецком все гораздо проще, четче. В нашем языке нет двадцати разных слов для одного и того же. Швейцарский немецкий очень бедный, у нас нет такой проблемы.
Бывает, что пиар-менеджеры героя пытаются вписать свои вопросы и ответы в ваше интервью, но это неправильно, всегда нужно с этим бороться. Такие вещи не регулируются законом, у нас есть только закон о свободе слова и прессы, а подобные вещи лежат в области этики. Тут можно ссылаться на стандарты швейцарского oрганa саморегулирования и на мировые нормы.
– Если правок у спикера много и не удается прийти к соглашению, как быть?
– Лучше вносить все правки по телефону, обсуждать слово за словом. Спрашивать, вот это слово ошибка? Если человек говорит «да», ты включаешь запись, и если на записи есть ваша фраза, нужно просить человека обосновать изменения. Изменение возможно – как я уже говорила выше – в четырех случаях.
В итоге вы проходитесь по всему тексту и приходите к какому-то результату. Да, они не могут запретить публиковать текст таким, какой он есть, но если мы не приходим к соглашению, то мы либо снимаем кавычки и делаем косвенную речь, либо не публикуем.
Вообще есть серьезная разница в подходах к журналистике в мире. В Америке, например, другая культура СМИ, чем в Европе. Они дают высказаться обеим сторонам конфликта, «он сказал – она сказала». Мы же делаем другого типа статьи и даем другого типа цитаты. Мы даем цитаты, чтобы показать, что действительно есть какая-то проблема, чтобы раскрыть ситуацию. Мы опираемся не только на Закон о свободе слова, который защищает право каждого выражать свое мнение, у нас также есть ответственность за свои слова, за достоверность своих слов.
В США свобода слова настолько широка, что ты даже можешь отрицать Холокост – и это не будет преступлением. В Европе это невозможно и в этом большая разница. Наша журналистская традиция такова, что, если кто-то говорит, что идет дождь, а другой вдруг почему-то заявляет, что дождя нет, мы не считаем нужным вступать в дискуссию. В таких случаях мы говорим: почему бы тебе просто не посмотреть в окно? Потому что нельзя просто брать и отрицать очевидное. Нельзя говорить все, что ты хочешь, только потому, что ты хочешь, нужно ответственно относиться к своим словам.
