Рамита и сама боялась так, что едва могла двигаться. Не отрывая глаз от идола Сиврамана, она встала на колени, и с ее губ полился поток молитв. Гурия опустилась рядом с ней, и несколько минут они усердно молились вместе. Рамите стало дурно от напряжения и голода.
– Через минуту солдатам наскучит и они сядут у ворот, – прошептала Гурия. Отведя с головы капюшон, она произнесла громко: – Чела, помолитесь с нами! – Увидев, что двое молодых послушников зашаркали к ним, Гурия прошептала: – Я делала так каждый день, поэтому солдаты Йоса к этому привыкли.
Голос девушки звучал взволнованно, словно происходящее было каким-то чудесным приключением.
Послушники встали на колени у боковых колонн. Взгляд Рамиты скользнул к тому из них, кто опустился рядом с ней, и ее дыхание едва не перехватило при виде безбрежной тоски в глазах Казима.
– Рамита, – донесся с другой стороны голос Джая, но девушка не могла оторвать взгляд от своего возлюбленного.
Как же он изменился! Его борода стала гуще, а кожа обветрилась. Пепел на его голове наверняка появился с целью изменить внешность, хотя волосы на самом деле стали длиннее и спутались. Девушке так и хотелось запустить в них свои пальцы. А глаза Казима… О, его глаза, такие ясные, чистые и полные света.
– Мита… – прошептал он голосом, пронизанным тоской и мучительной надеждой, который эхом отозвался у Рамиты внутри. – Мита, ты в порядке?
Девушка молча кивнула, не доверяя собственному языку. Она посмотрела на Джая, чье лицо тоже изменилось. Они оба выглядели более зрелыми и мужественными. Судя по всему, им довелось через многое пройти.
Гурия кашлянула.
– Давайте помолимся, – произнесла она на лакхском. – Вы можете говорить, но притворяйтесь, что молитесь! У нас всего несколько минут, так что давайте!
Как же Рамите хотелось протянуть руку и коснуться его!
– Любовь моя, – прошептала она. – Ты в порядке?
– Теперь, когда я увидел тебя – да. Гурия рассказала Джаю, как ты страдаешь, и это разрывает мне сердце.
– О, все не так плохо. Я выдерживаю.
Что вообще Гурия им наговорила?
– Ты такая храбрая… Не знаю, как тебе удается быть настолько смелой. Но мы спасем тебя! Клянусь тебе своим сердцем и своей Бессмертной Душой, что вытащу тебя.
Девушка не знала, что и сказать. Она смотрела на него, а по ее щекам катились слезы. Джай громко распевал всякие нелепицы: обрывки молитв, народные песни, даже списки товаров на рынке. Рамите хотелось обнять их обоих и никогда не отпускать.
Казим рассказал ей, что живет у Дом-аль’Ахма и учится сражаться. Заверил, что у него есть люди, полные решимости выкрасть ее у Мейроса, когда придет время.
– Не будь здесь этой свиньи Кляйна, мы сделали бы это прямо сейчас, но в присутствии боевого мага рисковать не стоит.
Девушка моргнула:
– Кляйн – маг?
– Он говорит мне, что является магом третьего ранга, – прошептала Гурия. – Это означает, что он довольно могущественный.
Рамита разнервничалась еще сильнее, но Казим выглядел уверенно и громко излагал свой план.
– Если ты сможешь вернуться завтра, мы могли бы…
– Лорд Мейрос это запретил, – ответила Гурия. – В следующий раз и в дальнейшем я должна буду приводить пандита к Рамите в Казу Мейрос.
Казим застонал:
– Он подозревает?
– Нет, он просто параноик. Я поражена, что он позволил этот визит, но Рамита оказалась прекрасной актрисой. В следующий раз одному из вас или обоим придется прийти с Омпрасадом. Вас впустят в приемную, но мы найдем способ провести в личные покои. – Тон Гурии стал сладострастным. – И постараемся сделать так, чтобы двое влюбленных остались наедине.
Рамита смотрела в глаза Казиму, и у нее перехватывало дыхание от мыслей обо всем этом. Склонив голову, она вновь начала молиться, заливаясь слезами.
Казим едва смог выдержать вид Рамиты и ее слезы. Время как бы остановилось, а каждое слово наполнялось смыслом. Однако они оказались в цейтноте. Скоро – слишком скоро – над ними нависла массивная тень Йоса Кляйна, и капитан приказал им уйти. Рамита старательно вытирала слезы. Казим тщательно избегал встречаться взглядом с боевым магом. Он страстно желал, чтобы у него при себе был клинок, но в то же время помнил ту презрительную легкость, с которой Кляйн отмутузил его в Баранази, даже не прибегнув к магии. Если капитан его узнает, все закончится очень плохо. Поэтому он жалко сгорбился, даже не глядя девушкам вслед. Танцевавший на свадьбе в присутствии Кляйна Джай был испуган не меньше. Впрочем, ни одного из них так и не узнали, а Рамита и Гурия вышли за ворота мандира и удалились.
Когда сомнений в том, что они ушли, не осталось, Джай едва не свалился с ног.
– Во имя всех богов! Я был уверен, что он меня узнает!
Голова Казима тоже кружилась от облегчения.
– Как и я. Не будь у тебя бороды, он бы точно тебя вспомнил. А мне оставалось лишь молиться, что грязи и тюрбана будет достаточно! – Он сердито посмотрел на ворота, куда с любопытством заглядывали члены выпровоженной чуть ранее семьи. – Почему Рашид не мог просто похитить ее отсюда?
Джай положил руку ему на плечо:
– Терпение, Казим: у нас все получится. Ты слышал Гурию: она сможет провести нас в Казу Мейрос.
– Да, я ее слышал. – Сердце юноши горело в груди. – Бьюсь об заклад, Рашид не помог сегодня потому, что так бы ему не представилось возможности убить Мейроса.
Джай взглянул на него.
– Они не могут планировать это всерьез, – прошептал он.
– Лучше бы им этого не делать, потому что я – планирую! – произнес Казим пылко. Подняв глаза вверх, он поклялся: – Да услышит меня Ахм: я проклинаю Антонина Мейроса. Он умрет от моей руки. Клянусь.
Гурия переговорила с Казимом и Джаем за день до того, когда они должны были впервые посетить Казу Мейрос. Она показала им ладонь левой руки, на которой виднелся странный узор.
– Видите эти линии? Они позволяют мне открывать двери, отделяющие части дома одну от другой. Я могу ходить в большинство мест, но не в комнаты Мейроса; туда допущена только Рамита. Однако у меня есть план. Мейрос говорит, что мы можем использовать часть внутреннего дворика в качестве святилища. Мы водили Омпрасада в комнату Рамиты, чтобы помыться, так что я уверена, что вас мы тоже сможем туда провести – если вы будете выглядеть безобидно, разумеется. Поэтому позаботьтесь об этом. А еще вы должны быть осторожны.
Казим знал, как Гурия любила роскошь, поэтому ее активная помощь лучше любых слов свидетельствовала о том, как она любит их с Рамитой.
– Ахм вознаградит тебя, сестра, – произнес он с благодарностью.
На следующее утро они, ссутуленные и с измазанными пеплом лицами, ковыляли рядом с умиротворенным Омпрасадом. Эмир Рашид поговорил со старым пандитом, и теперь тот искренне считал Джая и Казима своими учениками. Иногда при взгляде на них на его рассеянном лице читалось замешательство, однако ганджи и фенни было достаточно, чтобы он об этом особо не задумывался.
