Сэра кивнула:
– Друи говорит то же самое: в мире существуют духи, призраки умерших, и они за нами наблюдают. Моя мать верила, что они говорят с нами и мы можем их услышать, если знаем, как слушать.
Елена окунула палец в чашу.
– Колдовство – это класс гнозиса, основывающийся на взаимодействии с царством духов. Колдовство включает в себя некромантию, волшебство, ясновидение и прорицание. Некромантия касается недавно умерших. Суть волшебства заключается в умении приказывать мертвым использовать гнозис по твоей команде. Ясновидение – это способность видеть и общаться с помощью духов, а прорицание – это искусство попыток увидеть будущее; его суть в том, чтобы задавать миру духов вопросы на основании того, что духи видели, и экстраполировать полученную информацию на предсказание. Помни: на самом деле мы не видим будущее. Мы видим расширенный вариант настоящего. – Она взглянула на Сэру. – Ты меня понимаешь? Самое лучшее, что я могу тебе дать, – это предсказание вероятности, а не гарантированный исход.
Когда Сэра кивнула, Елена сказала:
– Каков твой вопрос?
– Спроси о том, кто в Брохене агенты Гурвона Гайла и где они.
Елена недовольно заворчала:
– Сэра, маги умеют скрываться от духов. На вопросы о других магах редко можно получить полезные ответы.
– Не все агенты – маги. Спроси, пожалуйста.
– Очень хорошо. – Наполнив свои руки энергией, Елена резко опустила их в воду, от которой начал подниматься пар. Необходимости говорить вслух не было, но она все равно это сделала: – Духи, у Гурвона Гайла есть агенты в Брохене? Покажите их!
Елена произносила слова на римонском, а затем повторяла их на джхафийском.
Облако пара потемнело. Оно висело в воздухе, черное как ночь. Побледневшая Сэра шарахнулась от него на почтительное расстояние. Во тьме мелькали фигуры, настолько туманные, что их почти невозможно было разглядеть. Они рассеивались, до конца так и не сформировавшись.
Елена внимательно всматривалась в полумрак, концентрируясь на этих фигурах и следуя по звенящим нитям гностической паутины, тянувшейся в город. Ответы приходили медленно. Прошлое: паутина из маленьких огоньков и ползущий паук… Настоящее: более тонкая паутина с дырами, сквозь которые проглядывала темная фигура; паука нигде видно не было… Будущее: паук, занятый своей трапезой и восстановлением паутины; размытые очертания красной перчатки и подброшенной монетки.
Все вполне ясно и ожидаемо, не считая красной перчатки, что бы она ни означала. О ее значении нужно будет подумать.
– Видишь, что я имела в виду? – спросила она Сэру. – Все вполне очевидно: сеть Гайла пострадала из-за смерти его магов. Несомненно, некоторые из тех, кого Мустак убил во время своих чисток, тоже были его людьми. Однако это не говорит нам ничего; маги могут скрываться от духов-наблюдателей, поэтому предсказать его реальные действия невозможно.
– А чем были две последние фигуры?
– Красной перчаткой и монеткой. Монета обычно означает взятку, а перчатка – манипуляцию, но я не знаю, почему она красная. Обычно это цвет страсти или гнева. Или, возможно, он является отсылкой к цветам одного из знатных домов. Мне нужно над этим подумать.
– Красный – цвет ди Кестрий, – заметила Сэра.
– На Юросе красный ассоциируется с Церковью, – ответила Елена, раздраженная ее нескончаемой паранойей.
Нахмурившись, Сэра вытащила листок бумаги.
– Эти вопросы тоже нужно задать. – Она вновь откинулась на спинку кресла. – Мы должны это сделать.
Вздохнув, Елена нехотя согласилась, борясь с начинавшейся мигренью, которую неизменно вызывало прорицание. Некоторые вопросы были простыми, другие – сложнее. Красная перчатка, монетка, паук – все эти видения повторялись. Еще она увидела ящера, скрывавшегося среди теней. Рука в перчатке иногда держала кинжал… Елена почувствовала, что у нее во рту пересохло. Он нанесет удар, и это случится скоро.
Отпив холодного чая, Елена попыталась очистить разум. В висках у нее колотило. Внезапно она осознала, что за окном темно; она провела за прорицаниями целый день. Ее руки тряслись, проливая чай, поэтому она неуклюже поставила чашку на стол.
– Прошу, достаточно. Я измотана, Сэра.
Королева-регентша нахмурилась. Ее лицо тоже было уставшим.
– Что мы узнали, Элла?
– Агент Гайла, эта Красная Перчатка, хочет ввести в игру еще один фактор. Перчатка часто символизирует личину или подспудный контроль. Подброшенная монета должна означать коррупцию. А ящерицы часто символизируют перевертышей или изменников.
Сэра не могла скрыть свой страх.
– Что мы можем сделать, Елена? – спросила она наконец. – Это может быть кто угодно, и удар он может нанести откуда угодно. – Девушка съежилась в своем кресле. – Все так безнадежно… Я должна найти способ уберечь семью, но у наших врагов на руках все карты. Это так нечестно.
– Жизнь редко бывает честной, – заметила Елена.
Сэра сверкнула на нее глазами:
– Я знаю. Ты говорила мне миллион раз. Мы все стольким жертвуем и так стараемся. Почему разрушать настолько проще, чем строить? Почему Бог позволяет этому происходить?
Елена сморщила нос:
– Какой бог? Ахм? Кор? Соль?
– Да любой из них! Почему люди вроде Гайла должны обладать таким могуществом?
Елена тяжело откинулась на спинку своего кресла. Предсказания испортили ей настроение. Вдобавок она проигрывала битву с мигренью.
– Призы достаются победителям, Сэра, и правил в этой игре нет. Те, кто играет честно и достойно, неизменно проигрывают. Это истинный урок жизни. Нет ни богов, ни справедливости – лишь победы.
Сэра сникла.
– Это так пусто, – прошептала она. – Это ужасная философия. Ты же не можешь на самом деле в это верить, правда? Ты должна верить во что-то большее, Элла?
Разве? Елена потерла виски, застонав. Во имя Кора, просто дай мне отдохнуть, девочка!
– Разумеется, я верю в большее, Сэра, – произнесла она вслух. – Все мы верим. Мы пытаемся найти смысл во всем, что делаем. Я хочу того же, чего хотим мы все: любви, счастья, достойной жизни, уважения. А еще – безопасности, хорошего вина и немного брицийского сыра. И поспать. – Елена слабо улыбнулась. Ее отражение в чаше выглядело бледным. – Прости. В коллегии этика и философия давались мне очень плохо.
Сэра тоже потерла себе виски.
– Это для меня слишком, Элла. – Она подняла взгляд. – Все, что я могу, – это изо всех сил оберегать семью всеми доступными средствами.
Елена грустно кивнула:
– Это – причина, не хуже любой другой. – Она прижала пальцы к виску. – У гребаного Сорделла никогда не было от этого головных болей, – горько пробормотала она.
