Аларона кто-то неожиданно ущипнул за зад, и он, взвизгнув, вырвался из объятий.
– Кто это сделал? – потребовал юноша ответа у своих хохочущих друзей.
– Так что, сладкая, помочь тебе снять платье? – подмигнул ему Рамон.
Как только они переоделись и уселись в кресла в гостиной, Цим открыла футляр для свитка, помеченный именем Лангстрита. Тесла уже спала. Лангстрит тоже дремал в своем любимом кресле.
– Что ж, давайте взглянем, что здесь говорится о генерале, – сказала девушка, вытаскивая плотно свернутые листы бумаги с печатью городской стражи. – Смотрите: «Отчет об аресте заключенного Л». Это оно. А вот и список найденного в часовне…
Цим положила записи на стол, восторженно улыбаясь, и Аларон подумал, что никогда еще не видел ее такой красивой.
Рамон налил напитки, и друзья выпили за свой успех.
– Амичи, как бы мне ни хотелось прочесть все это сегодня, думаю, нам нужно сначала поспать. Но мы – молодцы. Мы проникли внутрь, Аларон как следует врезал Коллу, мы взяли что хотели и ушли незамеченными. Идеально.
– Ну, не совсем незамеченными, – уточнила Цим. – Вульт знает, что к нему вломились.
– Он в Антиопии, – самодовольно ответил Рамон. – Он не вернется сюда еще, как минимум, пару недель, а нас со взломом ничего не связывает. Мы – гении. Посторонитесь, Каденские Крысы, в городе новая банда.
Допив свои напитки, они с неохотой отправились спать. Аларон не стал упоминать о втором футляре. По зрелому размышлению, брать его было совершеннейшей глупостью, однако сожалеть об этом уже слишком поздно. Подождав, пока остальные разойдутся, он направился в уборную, чтобы прочесть бумаги в одиночестве.
Обнаружив в футляре заметки к своей дипломной работе, он весь затрясся от ярости. Вульт действительно их выкрал или, что скорее, приказал это сделать кому-то другому. А затем взгляд юноши упал на единственный лист бумаги, не относившийся к его записям.
Кому: Люсьену Гавию, директору Турм-Зауберина, Нороштейн
От: Белония Вульта, губернатора Нороса
Приказываю вам провалить студента Аларона Мерсера. Основания выбирайте сами, но я советую дисциплинарные. Однако вам не следует ни накладывать на него обычную в таких ситуациях руну оков, ни следить за тем, чтобы он не завладел амулетом. Страже были даны те же инструкции. По любым вопросам обращайтесь ко мне или, в случае моего отсутствия, к капитану Мюрену.
Б. В.
Аларон все смотрел и смотрел на эти строки, а затем, обхватив себя руками, начал дрожать. Вульт тайно разрешил ему использовать амулет? Почему? И если на провалившихся магов полагалось накладывать руну оков, то почему ее никто не наложил на него?
Вульт хотел, чтобы я по-прежнему имел доступ к гнозису. Почему?
У этого могла быть лишь одна причина: ознакомившись с его дипломной работой, он что-то узнал о нем с помощью прорицания. Значит, Вульт хочет, чтобы я нашел Скиталу…
Аларон вспомнил слова о Вульте из «Генералов славного Мятежа»: «Его мастерство прорицателя позволяет ему предвидеть все возможные ходы в игре».
31. Любовники
Колдовство
Колдовство бьет в самое сердце удивительных, неразрешенных тайн – тайн жизни после смерти и человеческой души. Гнозис предоставляет явные свидетельства существования жизни после смерти, однако не дает ни намека на то, есть ли у нее цель и ждет ли человека некая посмертная награда. Возможно, все это является лишь медленным угасанием, последней стадией процесса умирания – что, впрочем, тоже недоказуемо. Доказать или опровергнуть существование Бога на основании этого тоже нельзя. Тем не менее с помощью колдовства маг может общаться с духами и просить их о помощи (волшебство), пытаться увидеть будущее (прорицание), общаться на больших расстояниях (ясновидение) и управлять мертвыми (некромантия). Должно ли использование подобных инструментов быть законным – это вопрос, лежащий в плоскости морали.
Коллегиат Ордо Коструо, Понт
Брохена, Явон, континент Антиопия
Майцен 928
2 месяца до Лунного Прилива
После Мятежа рондийские легионы переворачивали вверх дном города по всему Норосу, выискивая наиболее активных бунтовщиков. И казнили их в назидание местным жителям, невзирая на то, что многие из восставших были помилованы. Елене запомнилось, как один из палачей замер со зловеще занесенным топором над головой очередной жертвы. Положивший ее на плаху парнишка лет девятнадцати всхлипнул в ожидании скорой расправы. Для задержки не было никаких причин, кроме осознанной жестокости – палач играл на публику, наслаждаясь минутами своей мрачной славы.
Теперь Елена понимала, что ощущал тот несчастный парень. Топор Гурвона занесен над всеми нами. Я это чувствую.
И это влияло на всех. Сэра демонстрировала отстраненность и вечную занятость. Она больше не говорила о личном, напоминая Елене о том мерзопакостном периоде, через который она прошла несколько лет назад, шпионя за людьми. Она выглядела замкнутой и раздражительной, так что Елене стоило немалых усилий вытащить ее из этого состояния.
Тимори часто плакал, поэтому Борсе с ним приходилось нелегко. Елене хотелось проводить с мальчиком больше времени, как это происходило раньше, но сейчас у нее дел накопилось невпроворот и она ужасно уставала. Даже общение с Лоренцо теперь было окрашено неловкостью – в глазах рыцаря все время читалось страстное желание, а вот в его обычно галантных манерах сквозила неуверенность.
«Хотела бы я просто уехать? – подумала Елена. – Но куда?»
После очередного дня бесплодных поисков в трущобах – Мара убила еще одного родственника Мустака – Елена, валясь с ног от усталости, вошла в свои покои. Тарита приказала паре крепких слуг принести воды, чтобы наполнить половину старой винной бочки, служившей Елене ванной. Собрав остатки своих гностических сил, Елена сама нагрела воду, а погрузившись в нее, облегченно вздохнула.
– Ты голодна, госпожа? – спросила ее Тарита.
– Не особо, – призналась Елена. Она вылила воды себе на голову, наслаждаясь ощущением обволакивавшей ее влажной теплоты. – Наверное, должна была бы быть, но я слишком устала, чтобы есть. Позавтракаю утром.
Выкупавшись, она приняла полотенце из рук Тариты.
– У тебя красивое тело, госпожа, – заметила та. – Очень сильное и атлетичное.
– Но не ахти какое с точки зрения женственности, – ответила Елена, вытираясь.
– Думаю, твои формы удовлетворили бы любого мужчину, – предположила девушка со свойственной ей прямотой, приводившей Елену в смущение. – Лоренцо ди Кестрии твое тело нравится?
– Тарита! – Закатив глаза, Елена завернулась в полотенце и села на кровать, гадая, что бы надеть в этот вечер. – Согласись, у тебя совершенно нет чувства такта. Сколько тебе сейчас лет?
