Лангстрит взглянул на него:
– Ха! Ну разумеется, я забыл сказать, где она, не правда ли? Она скрыта на дне озера в затопленной части старого города. Если быть совсем точным – в постаменте разрушенной статуи короля. Она лежит в металлическом цилиндре примерно в восемь дюймов в диаметре и в два фута длиной, обшитом изнутри свинцом, чтобы не пропускать влагу. – Он обвел взглядом остальных. – Нам нужно добраться до нижнего города незамеченными, и, как минимум, один из нас должен будет спуститься под воду, чтобы найти ее. Лучше, чтобы это был я, поскольку я точно знаю, что и где искать.
Нижний город находился примерно в миле к северу от них, раскинувшись на берегу озера. Чтобы добраться туда, им потребовались бы добрых двадцать минут ходьбы по улицам, на которых объявлен комендантский час. Лангстрит точно описал маршрут и местонахождение статуи на случай, если им придется разделиться.
– Каковы шансы, что нас обнаружат по дороге? – спросил Аларон.
– Невелики, если ты останешься здесь, – ответил Рамон.
– А?
– Подумай, Аларон: твои имя и лицо Вульту знакомы. Он не сможет обнаружить генерала, поскольку Мюрен заблокирует его попытки, а нас с Цим он не знает. Поэтому будет безопаснее, если ты с нами не пойдешь.
– Но…
Аларон уставился на него с досадой.
– Знаю, амичи, но это разумно. Ты можешь погубить всех нас. – Рамон попытался убедить друга извиняющимся жестом руками. – Прости.
– Он прав, Аларон, – сказал Мюрен. – Послушай, не важно, кто из нас ее получит: она будет общей. Мы отлучимся всего на час, после чего сможем решить, как нам вывезти Скиталу из Нороштейна.
Тяжело опустившись на пол, Аларон обхватил свои колени. Это разумно… но нечестно. Словно в оцепенении, он наблюдал, как остальные готовятся, собирая оружие и накидывая плащи. Теперь, одевшись в найденную Цим старую одежду Ванна, Лангстрит выглядел гораздо более уверенным. Он примирился с произошедшим с ним и был готов использовать свое спасение по максимуму. Генерал повесил себе на пояс меч. Судя по его лицу, на него нахлынули воспоминания.
Рамон похлопал Аларона по плечу:
– Мы недолго, амичи. Обещаю.
Аларон смотрел, как он первым поднимается по лестнице. Мюрен следовал за ним.
Махнув Аларону рукой, Цим ему подмигнула.
Мы мухой, Аларон.
Рамон как раз открыл люк вверху лестницы, когда раздался оглушительный звон. Открыв рот, силациец согнулся пополам и, схватившись за живот, полетел вниз прямо на Мюрена. Аларон в ужасе закричал, увидев, что из живота Рамона торчит оперение арбалетного болта. Поймав юношу, Мюрен развернул его и закрыл собой в тот самый момент, когда вниз по лестнице хлынуло пламя.
35. Пожирательница душ и убийца
Язычники
Для всех религий иноверцы являются язычниками, врагами, само существование которых ставит душу под угрозу, поскольку раз язычники могут существовать без Бога, их пример подрывает основы веры. Поэтому все религии находятся в состоянии войны с теми, кто их отрицает. Амтехцы, по крайней мере, честны в своем желании перебить всех язычников. Кориане произносят банальности о терпимости, однако убивают точно так же.
Антонин Мейрос, Ордо Коструо, 643
Гебусалим, континент Антиопия
Джумада (майцен) – акира (юнесс) 928
2–1 месяц до Лунного Прилива
Стоя на коленях, Казим в одиночестве молился в самом большом Дом-аль’Ахме Гебусалима. Простираясь на полу, он просил Ахма о прощении и благословении. До него начал доходить масштаб его задачи. Тренировки никогда не были просто игрой, но и реальностью их не назовешь. Идеально нанести засчитывавшийся как смертельный удар деревянным ножом было вовсе не тем же самым, что вонзить стальной клинок в сердце человека.
Под высоченными сводами зазвучало эхо шагов. Развернувшись, юноша увидел Рашида, Джамиля и Гаруна, направлявшихся к нему. Несмотря на запрет на ношение обуви в амтехских храмах, они были в сапогах. Казим отчасти возмутился этим тонким жестом пренебрежения со стороны Хадишахов, однако чувство тревоги напомнило о себе куда сильнее. Время пришло?
Казалось, он готовился вечность, целыми днями тренируясь, принимая пищу, молясь и забываясь сном. Этот цикл был подобен какому-то кошмарному колесу, которое все никак не хотело останавливаться. Единственным человеком, которого он видел ежедневно, был Гарун, тихо читавший ему отрывки из священных текстов, посвященных самопожертвованию, нанесению необходимых ударов и злу неверия. Теперь Казим смог бы процитировать их и в обратном порядке: «Один Бог Ахм. Неверному нет спасения». И он воспринимал эти слова как вершину справедливости; лишь убив Антонина Мейроса, он сможет освободиться. Лишь принеся смерть, сможет вновь зажить где-то далеко, и там будут только Рамита, он и их дети.
– Казим, – произнес Рашид. – Пойдем.
Он отвел их в одно из укрытий Хадишахов, которое было обустроено глубоко под домом какого-то торговца, возвышавшегося поблизости от золотого базара. Их впустили сразу же, не задавая вопросов. В городе бурлила преступная жизнь. Это был мир торговцев опиумом, азартных игр и денег, процветавший, разумеется, во славу Ахма. Хадишахи правили этим миром, а Рашид возглавлял Хадишахов. В глазах всех, кто узнавал его, можно было заметить диковинную мозаику из страха и почтения. Казим задумывался, какую роль Рашид играет публично; с момента своего прибытия в Гебусалим он практически ничего не видел и не слышал, а Хадишахи спрашивали не больше того, что им говорили.
Казим никогда еще не спускался так глубоко под землю. Он оказался в слабоосвещенной пещере, свод которой поддерживали колонны. Пещера была примерно в сотню шагов длиной. В ней находился постамент с пюпитром, на котором лежала книга. Над книгой сгорбилась какая-то старуха. К ошеломлению Казима, Рашид, упав на колени, простерся перед ней, и остальные сделали то же самое. Казим поспешил последовать их примеру. Да кто же она такая, если сам Рашид становится перед ней на колени?
– Наконец, – изрекла старуха.
Ее резкий сухой голос показался ему до боли знакомым. Юноша невольно поднял свои глаза и понял: он действительно ее знал. Это была старая карга с Аруна-Нагарского рынка, которая первой сказала ему, что его судьба связана с Рамитой Анкешаран. У него в голове вспыхнула тысяча вопросов, однако Казим испуганно их проглотил, увидев, что глаза старухи, пронзив мрак, уставились на него.
– Саль’Ахм, Казим Макани, – произнесла она.
Встав, старуха протянула ему руку и повела его к алькову, который, судя по всему, заранее специально подготовили. Остальные, даже Рашид, остались позади. В алькове стояла жаровня и виднелось несколько предметов: нож, какие-то маленькие кристаллы, выглядевшие как большие куски соли, и пара видавших виды медных кубков.
Старуха жестом предложила Казиму сесть на богатый ковер, покрывавший пол, после чего и сама с усилием опустилась на ковер, скрестив ноги.
