– Думаю, тебе отлично удается все портить и без нашей помощи, – заметил Фирелл ядовито. – Теперь, если ты не желаешь развлечь нас еще какой-нибудь теорией заговора, ты можешь идти.
Аларон закрыл глаза. Ему хотелось провалиться сквозь землю.
– Ну так что, как прошло прорицание? – спросил его Рамон, когда Аларон вышел.
Его друг даже не пытался сдать прорицание, потому для них обоих экзамены наконец-то остались позади.
Аларон застонал:
– Я не хочу об этом говорить. Пойдем домой.
Рамон помахал кошельком:
– Нет, друг мой, этим вечером мы напьемся. Я угощаю.
– У тебя есть деньги? – вытаращился на него Аларон.
Рамон ухмыльнулся:
– Я же римонец.
– Ты украл их?
– А вот теперь ты ранишь меня в самое сердце. Оскорбляешь в лучших чувствах. Возможно, я больше не хочу с тобой пить.
Рамон выжидающе уставился на Аларона. В его глазах играли веселые искорки.
Аларон глубоко вдохнул. До него доносился плач скрипки. Солнце клонилось к холмам на западе, заливая заснеженные вершины Альп красноватым светом. Воздух был свежим и обжигающе холодным. Удастся им сдать их или нет, однако экзамены закончились.
– Расслабься, Аларон, – ткнул его Рамон локтем под ребра. – Что сделано, то сделано; они в любом случае тебя выпустят – и не важно, получишь ли ты золото, серебро или же бронзу. Чему быть, тому не миновать, амичи. Вперед, найдем себе пива!
Аларон медленно выдохнул:
– Ладно, ты прав. Просто… Нет, ты прав!
– Разумеется, я прав. – Оглядевшись, Рамон театрально приложил ладонь к уху. – Думаю, эта музыка доносится из трактира «Запруда у мельницы». Пойдем!
8. Акт предательства
Серые Лисы
Серые Лисы – это группа магов, помогавших Норосскому мятежу. Объявленные своими врагами незаконным вооруженным формированием, они были провозглашены предателями и казнились при поимке. После войны о них не слышали еще много лет, до тех пор, пока губернатор не даровал им амнистию. Во время Мятежа они являлись самой грозной силой на всем театре военных действий, хотя, по всей видимости, их насчитывалось меньше трех десятков. Их командир, Гурвон Гайл, был помилован лишь в 915, и только при условии, что он присоединится ко Второму священному походу в качестве советника по вопросам контрпартизанских операций.
Нильс Манний. История Нороса, 927
Брохена, Явон, континент Антиопия
Октен 927
9 месяцев до Лунного Прилива
Елена Анборн ехала рысцой рядом с караваном повозок, с грохотом катившихся на восток, в Форензу. Ее голова была обмотана платком из синего хлопка, а глаза прикрывала газовая вуаль, без которой лучи солнца просто ослепляли, не позволяя видеть дорогу перед собой. Раскаленная земля обдавала ее волнами жара, а на южном горизонте вставали миражи. Елена возблагодарила небеса за то, что сейчас стояла зима и погода была такой мягкой. В Хеле всего-то в два раза жарче, вот уж спасибо.
Они неплохо проводили время. Обычно путь до Форензы занимал две недели, однако благодаря тому, что жара была не такой уж сильной, Елена полагала, что они смогут добраться туда на пару дней раньше; вероятно, они уже преодолели половину пути. Лоренцо ди Кестрия ехал ярдах в пятидесяти от нее с одним из следопытов. В своей кожаной броне рыцарь просто изнемогал от зноя. Шесть повозок сопровождала дюжина рыцарей. Елена была ближе всего к той, в которой ехали Тимори и Фада; во второй повозке, украшенной красными лентами, предупреждавшими о женщине с месячными, находилась Сэра. Амтехским мужчинам было запрещено прикасаться к «запятнанным» женщинам. Елене следовало бы ехать там вместе с ней, однако у нее было слишком много дел, так что она ограничилась тем, что повязала красную ленту себе на руку и держалась подальше от мужчин.
К сожалению, Самир Тагвин не разделял амтехских предрассудков. Он направил своего коня к Елене, заметно морщась при каждом его движении. Стремена были для Самира слишком короткими, а движения его колен казались скованными; похоже, он едва удерживал коня под контролем. «Если мне когда-нибудь придется сражаться с тобой, Самир, надеюсь, мы будем биться верхом», – подумала Елена с иронией.
Самир подъехал к ней. Его раскрасневшаяся лысая башка блестела на солнце.
– Рукка мио, ненавижу ездить на лошади, – простонал он. – Не против, если я подсяду к твоей милой маленькой принцесске?
– Советовала бы тебе следить за языком, говоря о наших царственных клиентах.
Заворчав, Самир погладил свою козлиную бородку.
– Она какая-то слишком тихая. Мне больше нравится младшая – та более пылкая. Я уже положил на нее глаз, правда.
– Держись подальше от них обеих, – ответила Елена холодно.
– О-о-о, я слышу собственнические нотки? – грубо захохотал Самир. – Сама, что ли, втюрилась?
– Ты – наглая, больная тварь, Самир. Иди на хрен.
– Так заставь меня. – Самир окинул ее хамским взглядом. – Ты можешь считать себя здесь главной, Елена, но без прикрывающего тебе спину шефа ты – всего лишь маленькая сопливая полукровка!
– Ты чего-то хотел? – спросила Елена с каменным выражением лица.
Покосившись на нее, маг заговорил тише:
– Да. Камни уже надела?
Самир выглядел так, словно ему не терпелось сжечь мосты и перевернуть страницу. Он ненавидел это место настолько же, насколько Елена его любила.
– Разумеется. А теперь я проверю северный кряж, так что, если ты не научился ездить верхом, эта работенка будет тебе не по силам, поэтому – проваливай.
Елена направила свою лошадь вверх по склону, сопровождаемая тихим смехом рондийского мага. Она знала, что он был опасен – Елена никогда еще не встречала никого с таким талантом к стихии огня, как Самир по прозвищу Инферно. «Потерпи еще немного, – сказала она себе. – Осталось недолго…»
Позже вечером, в свете сиявшей на севере огромной молодой луны, Елена обходила периметр, вдыхая чистый пустынный воздух. С небольшой возвышенности открывался вид на их повозки и шатры. В самом большом из них спали Фада, Тимори и, до того, как у нее начались месячные, Сэра. Люди суетились у костров, готовя еду. Вооружившийся палкой Тимори фехтовал с одним из стражников помладше, а Лоренцо ставил кроваво-красную палатку для Сэры и Елены.
Присев и выкопав небольшую ямку, Елена с помощью магии заставила ее окаменеть, чтобы та могла удерживать воду. Затем она вылила в нее содержимое своей фляжки. Послушаем, что скажет Гурвон… Он слал в ее направлении мысленные стрелы весь день, требуя, чтобы она с ним связалась. Елену же подобная перспектива совсем не радовала.
Прикоснувшись к воде, она позволила влиться в нее прохладному потоку своего гнозиса. Вода засияла голубым светом, а когда пар рассеялся, в нем появилось знакомое хитрое лицо.
