— Ну ты прям скажешь, — протянул я, — можно подумать, у нас по улицам сплошные маньяки да отморозки ходят…
— Почему — ходят? — усмехнулась она. — У вас они ездят в «шестисотых» «мерсах», летают на персональных самолетах и выступают по телевизору с правильными речами. И во всем мире к России относятся именно так, Саша, неужели вы там этого не понимаете? Русской мафией здесь пугают детей, а ты меня вернуться зовешь. Нет и нет! — решительно сказала она.
— Как знаешь, — задумчиво ответил я. В чем-то она, несомненно, была права, и спорить мне не хотелось. — Но тебе спокойно здесь лишь потому, что за тобой присматривает старый Сакато. А если с ним что-нибудь случится?
— Что с ним может случиться? — Ксения повернулась ко мне, пытливо вглядываясь в мое лицо, — Тебе что-то известно?
— Ну как сказать, — промямлил я, — вон, сына его убили…
— Убийцам его сына я не завидую, — произнесла она таким тоном, что меня бросило в дрожь.
— Да? — прошелестел я, натягивая на себя одеяло. Ты меня пугаешь, Ксюша.
— Ой-ой, какой пугливый, — недоверчиво улыбнулась она. — Кстати, я ведь так ничего о тебе и не знаю. Чем ты занимаешься в России? И зачем приезжал сюда? Только не рассказывай сказки про то, как с восторгом разглядывал все это время чайные домики и до одурения нюхал сакуру. Друзья Киная не из тех людей, кто приходит в восторг при виде Сада камней.
— Он мне не друг, сколько можно тебе говорить, — проворчал я, нервно докуривая сигарету. — Так, шапочное знакомство.
— А что он хотел от тебя в тот вечер, когда якобы по ошибке меня почти похитили и пытались шантажировать этим тебя? — поинтересовалась она, склоняясь надо мной и гипнотизируя серым блеском глаз, ставших вдруг внимательными и цепкими, словно у дикой кошки, разглядевшей приближающуюся опасность. — Я не прислушивалась, но, по-моему, в этот вечер там звучало имя Зимы, и неоднократно?
— Звучало, — признался я, пытаясь отвернуться и спрятать лицо от этих пытливых глаз, солгать которым не представлялось возможным, — Ну и что?
— А то, что Зиму расстреляли в «Асидзури» вместе с сыном дяди Хэйрохито! — выпалила она, уже по-настоящему пугая меня выражением своего лица. — Ты ведь тоже был в тот вечер в казино, а? Признавайся немедленно!
— Ну был, — нехотя согласился я. — Подумаешь, тоже мне преступление!
— Теперь я поняла, кто ты такой и чего от тебя хотел тогда Кинай. — отрешенно произнесла Ксения, отодвигаясь от меня, словно ей вдруг стало противно касаться моего тела. — Ты — наемный убийца, и именно с тебя Хэйрохито Сакато собирается содрать кожу живьем!
— Он говорил такое?! — содрогнулся я, — Господи, какое варварство! А он ничего не говорил насчет того, что собирается объявить амнистию своим врагам? Нет? Очень жаль, — огорченно пробормотал я. — Значит, ты хочешь сказать, что если он пообещал оставить меня без кожи, то сделает это?
Ксения молча кивнула. Я щелкнул зажигалкой и окутался дымом, оплакивая в душе свою незавидную участь, но еще больше жалея, что вообще завел этот разговор.
— Постой, а что ты там говорил насчет дяди Хэйрохито? — вдруг встрепенулась она — Ему угрожает опасность?
— В любом случае. — буркнул я. — но пустяки по сравнению с тем, что ожидает меня.
— Что тебе известно? — Гибкое тело Ксении снова оказалось рядом, но в нем уже не было и намека на страсть, оно требовало ответа, а не предлагало себя для ласк.
— Ничего. — Я попытался скрыться под одеялом, изображая внезапно нахлынувший приступ сонливости. Абсолютно ничего, — добродушно округляя глаза, повторил я, когда она безжалостно сорвала с меня одеяло.
— Говори. — потребовала она, склоняясь надо мной.
Через полчаса я сознался во всем. Каюсь, конечно, но
даже самые страшные пытки Сакато были ерундой по сравнению с ласками Ксении, превратившей меня в бесформенный кусок податливого воска. Вырвав у меня вместе с оргазмом страшную военную тайну кинаевской банды, она задумалась. Я обессилено лежал рядом и чувствовал себя Плохишом из детской книги. Ощущение, признаюсь, не из приятных, особенно если учесть, что бочка варенья была уже вычерпана до дна — за окном серебрился рассвет. Осознав это, я поплелся в душ, гадая, что же теперь с нами будет. Со мной и Стрижом, разумеется. Ждать пощады от Сакато теперь, когда Ксения в любой момент могла взять телефонную трубку и сообщить ему и о готовящемся покушении, и о местонахождении убийц его сына, было просто нелепо. «Ну и ладно, — решил я, смывая с себя мыльную пену. — Будь что будет. Эта поездка плохо начиналась, и нечего удивляться, если она плохо окончится». Утешаясь подобным образом, я намотал на себя полотенце и вернулся в комнату. Ксения сидела все в той же позе роденовского «Мыслителя», подперев голову и безучастно разглядывая стену.
— Когда ты собирался покинуть Японию? — спросила она сухим бесцветным голосом.
— Должен был завтра. — пожал я плечами. — но лишь при условии, что сегодняшнее нападение на старика увенчается успехом. И еще если Кинай сдержит слово, вернет мне и Стрижу документы, а из полицейских участков исчезнут наши фотороботы… Короче, слишком много «если», чтобы все получилось, как задумано.
— Хоть это ты понимаешь, — горько усмехнулась она, как будто я успел зарекомендовать себя полным несмышленышем. — А если тебе и твоему другу прямо сегодня отправиться в Токио и сесть на самолет? Ваших фотороботов уже не будет в полиции, это я возьму на себя. И документы, если хочешь, вам вернут через пару часов. Сакато стоит только пальцами щелкнуть, и полиция вверх дном перевернет «Ростов», где обосновался Кинай, устроив облаву. Уверена, документы обнаружатся именно там. А если нет, то полиция найдет способ развязать языки кинаевским бойцам.
— Нет, — Я покачал головой. — Ты забыла, что из Токио я вернусь в страну, о которой ты сама только что наговорила столько «хорошего». Меня и Стрижа рано или поздно разыщут и прикончат, как поганых псов. И знаешь, пусть лучше это случится рано, чем поздно. Оттягивать финал не в моих правилах, даже если мне ничего не светит.
— Ты прав, — прошептала она, зябко ежась и кусая губы. — Что ж, поступим по-другому. В конце концов Сакато не обязательно знать, что это именно вы были киллерами. По крайней мере, пока вы в Японии, он об этом не узнает. А вот Кинай… Ему придется отвечать за все. Сегодня или через неделю — какая разница? — Она передернула плечами. — Отсрочка все равно ничего не изменит. Но вам это даст время уехать отсюда.
— Что ты задумала? — недоверчиво поинтересовался я, прислушиваясь к ее бормотанью, — Да не переживай, я как-нибудь выпутаюсь сам. — Я браво щелкнул зажигалкой, хотя на душе у меня, признаюсь, кошки скребли.
— Поступим так. — Ксения решительно встала и подошла ко мне, подрагивая упругой грудью, —Сейчас ты поедешь в «Ростов» и выполнишь все, что от тебя потребует Кинай. Вы нападете на лимузин Сакато, похитите документы, убьете того, кто будет в нем находиться — короче, все-все, о чем вы договаривались. Потом ты вернешься к Кинаю. Доложишь об успехе и заберешь свой паспорт. Как думаешь, он сдержит слово и отдаст его?
