Король встал и аплодировал ей — еще один реверанс: вся королевская семья сделала то же самое, а придворные, проезжая мимо нее, в подражание своему господину отвешивали ей поклон… Подобные знаки внимания чудесным образом еще более увеличили уважение, которым, впрочем, она уже пользовалась».
Женщина, кому улыбалась королева, перед кем встал сам король и склонился французский двор, не была ни принцессой, ни герцогиней, ни даже маркизой или графиней. Та, кому предназначались эти почести, была простолюдинкой самого низкого происхождения. В те времена высокопоставленные и очень могущественные персоны падали ниц при появлении монарха, принцессы ссорились из-за места на табурете в покоях королевы, а принцы почитали за честь держать ночной горшок короля. Как же можно объяснить подобное нарушение принятого порядка?
Глава I. О временах, когда Роза была Марией Жанной
2 июля 1747 года кюре Эрминье дописывал своим мелким убористым почерком: «Мария Жанна родилась около девяти часов вечера…» Закрывая ведомость гражданского состояния прихода церкви Сен-Жиль, он совершенно не был взволнован.
Ничего особенного — еще одна маленькая жительница Абвиля, которая в скором времени пополнит ряды прядильщиц мануфактуры Ван Робе, как и многие другие, ей подобные. Разве мог он даже предположить, что девочка станет одной из самых значительных создательниц моды всех времен? Что История превратит ее в «королеву» костюма Франции?
Публика была немногочисленна. Немолодой Николя Бертен, простой конный полицейский, ставший отцом в шестой раз. Рядом с ним стояла мать ребенка, Мария Маргарита, у которой от первого мужа были сын Жак Антуан и дочь Мария Маргарита Барба. Крестным отцом малышки стал Жак Антуан Дюра, ее сводный старший брат, к тому времени восемнадцатилетний, а крестной матерью — Мария Жанна Готро, чьим именем, как требовал обычай, была названа новорожденная.
В квартале Сен-Жиль в Абвиле традиционно селились солдаты и полицейские конной стражи, крыши домов украшали средневековыми коньками, над ними возвышались башни здания, по виду похожего на собор, ныне известный как церковь Святого Вульфрама. На его фоне и прошло детство «малышки Бертенов», ставшей самой младшей в семье после того, как брат Жан Лоран, родившийся двумя годами позже, умрет в младенчестве.
Портреты детей. Франция, неизв. худ., 1765
Хотя Бертены не жили в нищете, семья была ограничена в средствах. Положение ухудшилось после смерти Николя 24 апреля 1754 года в возрасте шестидесяти пяти лет. Когда семья лишилась кормильца, Марии Жанне было шесть лет.
Ее матери, Марии Маргарите, пришлось одной противостоять трудностям жизни. Некоторые из старших детей к тому времени разъехались: например, Луи Николя, которому был двадцать один год, стал столяром в Амьене. А что делать с Марией Жанной? Тем не менее она получила образование, умела читать и писать.
В те времена Пикардия была текстильным краем, в ее городах процветало суконное производство, созданное Кольбером
[2].
В Абвиле эта отрасль царила безраздельно, задавая ритм повседневной жизни. Мануфактуры столицы области Понтье производили тонкое сукно высокого качества, называемое абвильским дамастом
[3]. Самой знаменитой была «Королевская мануфактура Рама», руководимая просвещенными капиталистами — семьей Ван Робе. На ней работали до полутора тысяч человек — значительная часть женского населения Абвиля и окружающих его деревень.
Толпы работниц каждый день переступали порог фабрики, где за ними присматривали мастерицы — голландские прядильщицы. Вполне закономерно, что Марии Жанне именно там предназначалось начать тяжелую трудовую жизнь.
Портрет женщины. Фрагмент.
Французская школа, 1765
Но все случилось иначе. Конечно, Мария Жанна стала работать в текстильном производстве, но только в области торговли, хотя проникнуть и туда бедному человеку было непросто.
Никто в этой немногочисленной семье, как с отцовской, так и материнской стороны, по-видимому, не работал в текстильной отрасли. Антуан Бертен, дед с отцовской стороны, был рабочим на ковровом производстве, а его супруга Мария Пинге, бабка по отцовской линии, — прядильщицей-надомницей, работа на дому была широко распространена в народной среде. Быть может, первой наставницей юной Бертен была двоюродная тетушка мадемуазель Барбье, продавщица женской одежды в Абвиле.
Свидетельств не сохранилось, поэтому мы можем лишь делать предположения на основе сопоставления нескольких архивных документов. Так, в письме господина Дюмона 1784 года, королевского судьи из Вимо, что в департаменте Сомма, читаем: «Я хорошо знал мадемуазель Барбье, продавщицу женской одежды в Абвиле, вышедшую впоследствии замуж за некоего г. Лежена, от которого она затем ушла, как мне рассказывали, чтобы уехать вместе с этой девицей Бертен… Я постараюсь уточнить, действительно ли они уехали»
[4].
Второй документ — нотариально удостоверенный акт, в котором указано, что у мадемауазель Бертен имеется тетя по имени Виктуар Барбье, «супруга господина Франсуа Лежена, скульптора из Абвиля»
[5].
Мария Антуанетта в юности. 1760-е годы
В конце 1755 года Мария Жанна в возрасте около девяти лет, как и многие ее сверстницы, стала «ученицей» — именно тогда в Хофтбурге родился пятнадцатый ребенок императрицы могущественной Австрии — будущая Мария Антуанетта.
Проходили годы. Способности Марии Жанны проявились очень быстро, и вскоре магазин Абвиля стал слишком тесным для этой одаренной девушки. Она решила покорить Париж! По свидетельству господ Амурет и Данеля, торговца бельем, «мадемуазель Бертен, умеющая искусно завивать и причесывать дам, отправилась в Париж, чтобы поселиться там и зарабатывать еще больше». Таким образом, первой профессией Марии Жанны было парикмахерское дело.
Можно предположить, что она покинула родной город около 1766 года, во времена казни известного шевалье де ла Барра, дворянина, почти ее ровестника, ставшего жертвой судебного произвола старого режима
[6]. Толпа на паперти церкви Святого Вульфрама, месте ее детских игр, молчаливо взирала на казнь, когда «голос невинной крови», по выражению Вольтера, потряс погрязший в преступлениях город. Именно улица Сен-Жиль, где жила Мария Жанна, вела прочь из Абвиля. Ее мостовые с булыжниками в форме черепов, о которые все спотыкались, словно призывали абвильцев к путешествию. В справочниках того времени указывается, что в Париж, находящийся в тридцати пяти милях, кареты отъезжали каждую среду в пять часов утра. Значит, Мария Жанна, эта совсем еще молодая женщина, на заре прошла всю улицу до последнего поста почтовой станции, миновала крепостную стену, обозначающую границу города и расположенную за церковью, где ее крестили.
