Этот эротизм отнюдь не был разнузданным. В основном очень тонкий (несмотря на исключения, описанные маркизом де Садом), он принадлежит к совершенно иному, чем наш, социальному любовному коду. Как и поддерживающие этот эротизм духи, он распространяется незаметно, оставляя в памяти неявные следы, берущие начало в играх желания, которым мешали запреты. Страсть сопровождают предметы, столь же деликатные, сколь и роскошные. Таковы, например, шкатулки из бергамотового дерева, специалитет города Грасса, появившиеся в эпоху Регентства, сделанные с использованием корок цитрусовых и нередко украшенные галантными сценами. Влюбленные часто дарили их друг другу. Были и более щедрые подарки, например духи в ценных флаконах. Эти флаконы, украшенные мифологическими сюжетами или сценами из итальянской комедии масок, басен и зооморфными сценами, делались на мануфактуре в Челси. В них, по всей видимости, хранились два разных аромата. Они находятся в Международном музее парфюмерии в Грассе, как и дорожный несессер Марии-Антуанетты из фарфора, золота, серебра, эбенового дерева и кожи
[311].
Женское тело полностью скрыто одеждой от взглядов потенциальных воздыхателей. Дежан ничего не говорит хоть о каком-то уходе за телом ниже шеи, за исключением рук. Грудь, живот, ноги, икры, ступни, бедра, половые органы не упоминаются никогда. И тем не менее очевидно, что они должны быть объектом внимания — не только в связи с оздоровительными ваннами. Это зона ответственности врачей, прописывающих сильнопахнущие средства, а также матерей. И воображения, подпитываемого мимолетными наблюдениями за девушками на качелях: эти образы вызывают одуряющие эротические фантазии. В коротенькой анонимной сказке «Молодой человек, сведущий в любовных делах», опубликованной в 1764 году, говорится о том, что дамы тоже не прочь увидеть наготу. Когда герой купался в реке неподалеку от замка, холодная волна разожгла в нем «пламя». Медленно одеваясь,
Он увидал, что у окна
Стоит графиня, а она
В подзорную трубу глядела
На наготу мужского тела
[312].
Единственные открытые участки тела — голову, лицо, кисти рук, иногда руки до локтя — практически никогда не показывают в обществе в их естественном виде. Голова и лицо напудрены, накрашены, руки намазаны мазью. Распространяемые ими флюиды привлекают противоположный пол, создают у его представителей ощущение, будто они погрузились в облако фруктового и цветочного блаженства. Кисти рук принимают активное участие в соблазнении. Они двигаются очень выразительно, привлекая взгляды, — в частности, это видно на портретах кисти Элизабет Виже-Лебрен, например на портрете Марии-Антуанетты с розой в руках, который был написан в 1783 году (ил. 12 на с. 238)
[313]. Дежан отводит описанию рук около тридцати страниц, что говорит об их чрезвычайной важности на ярмарке тщеславия: руки изобличают старение, спрятанное под макияжем лица (об этом с сожалением узнают современные «подтянутые» и наколотые ботоксом звезды). Предлагаемый уход за руками в целом идентичен тому, что автор рекомендует для лица. Их надо отбеливать, в то же время стараясь сохранить живой цвет кожи, потом смягчать ее различными снадобьями, приготовленными из миндаля и эссенции — либо цветочной (самыми популярными были флёрдоранж, жасмин, тубероза, белая роза), либо из фруктов с кожурой с добавлением нероли — эссенции померанца.
Некоторые рецепты позволяют устранить недостатки или загар. Ногти должны быть безупречными, белыми, без пятен
[314]. Не следует забывать, что уже давно правила этикета предписывают мужчине целовать даме руку, чтобы выразить ей свое почтение. Возможно, теперь не практикуются поцелуи рук в перчатках, роль которых в XVIII веке сильно снизилась. Этот галантный обычай распространился в буржуазной среде. Нетрудно предположить, что его успех связан с возможностью на законных основаниях получить удовольствие от первого ольфактивного и телесного контакта с дамой, особенно если она хороша собой. Представляется, что руки были наделены более важной, чем раньше, эротической ролью: возможно, поэтому Дежан отводит им столь видное место. От обнаженных кистей рук и предплечий, окруженных фруктовым или цветочным ореолом, распространяется поток сладчайшего аромата. Благоухание, исходящее от лица и волос красавицы, обещает грядущие наслаждения. А руки вызывают уважение к тем, кто храбро борется с признаками старения.
Только романист — мы говорим о Патрике Зюскинде и его знаменитом романе «Парфюмер» — может создать героя, парижанина XVIII века, который сходит с ума от запаха цветущей девушки и убивает ее, чтобы собрать и дистиллировать ее природный запах
[315]. Природные запахи кокеток тогда содержались не только в одежде: они смешивались с запахами волос, лица и рук. По данным современной науки, каждому человеку свойствен свой запах, и интимный ольфактивный отпечаток модной девицы в век Просвещения чувствовался лишь как слабая, исчезающая верхняя нота, приглушенная купанием в ванне и ношением слегка надушенных саше. Над этой нотой доминируют цветочные и фруктовые сердечные ноты, причем больше других ценились ароматы флёрдоранжа и фруктов с кожурой.
В XVIII веке создается новый ольфактивный код, который регулирует сложный ритуал внешних проявлений. Соблюдая одни и те же нормы этикета и вежливости, большинство представителей высшего общества могут чувствовать себя хорошо в обществе себе подобных, потому что все пользуются приблизительно одинаковыми духами. Меньшая часть публики предпочитает амбру и мускус, общепринятые в прошлом, или прибегает к редким ароматам, оставляя позади себя шлейф оригинального запаха. А представители народа обречены еще долгое время распространять вокруг себя зловоние. Таким образом, нос определял положение человека в социуме. Обоняние облегчает развитие нового — гедонистического и чувственного — восприятия жизни. Тело больше не считается дурно пахнущей тюрьмой души. Жизнь теперь не воспринимается как приносящий боль путь по долине слез, сопровождаемый страхом зловонного Ада, который ждет большинство грешников. Возникают новые философские идеи, наблюдается небывалый всплеск эротизма, и легкие натуральные ароматы, выражающие новое желание наслаждаться жизнью, переживают триумф. Женщины начинают играть важнейшую роль в жизни человечества — никогда прежде они этого не знали. Представительницы высших слоев общества добились сексуальной свободы наравне с мужчинами — по примеру, помимо прочих, маркизы де Мариньи, невестки мадам де Помпадур, выставлявшей напоказ свои отношения с кардиналом де Роганом, одним из своих любовников. Стареющие женщины больше не подвергаются таким нападкам, как в XVI–XVII веках, и умело скрывают признаки увядания благодаря хитростям, придуманным парфюмерами. Конечно, над ними частенько смеются, обвиняя в злоупотреблении этими уловками, но подобные шутки не идут ни в какое сравнение с мизогинией прежних веков, когда мужчины выражали свое отвращение ко всем дочерям Евы из‐за зловония, якобы исходящего от них, и ненавидели «старых ведьм», которых обвиняли в порче воздуха в подражание Дьяволу.
