Очень часто они возлагают (неосознанно, конечно) на партнера роль родителя, который должен быть более зрелым и разумным, психологически устойчивым и понимающим, угадывать потребности, уступать и решать проблемы. Но партнер – не родитель, попытки добиться от него того, что когда-то должны были дать своему ребенку мама и папа, перегружают отношения и приводят к глубокой неудовлетворенности и разочарованию. Когда же встречаются два человека во взрослой «оболочке», а по сути – два ребенка, нуждающихся в сильной, щедрой, опекающей и все прощающей фигуре рядом, их взаимодействие начинает походить на перебрасывание горячей картошки:
«ты должен(должна) меня понять – нет, ты!»
«я очень устал(а) – нет, я больше!»
И этот огромный груз неудовлетворенности и разочарования сильно уменьшится только тогда, когда каждый поймет: никто никому не должен быть в отношениях папой-мамой. Другой – такой же, как и вы. Он может быть обесточен именно тогда, когда вы нуждаетесь в поддержке, и не оказать ее вам. Если вы ждете, что он будет «более мудрым», «более понимающим», «более ресурсным», «более внимательным», чем вы, это нереалистично. Попробуйте сами стать мудрее, ресурснее и внимательнее – без тайных надежд, что другой тут же изменится. Как говорится, в любой непонятной ситуации, начинайте с себя.
Мы с вами также знаем, что сформированный в детстве тип привязанности сильно влияет на то, как люди ведут себя в отношениях во взрослой жизни.
Люди с амбивалентной привязанностью пребывают в вечных сомнениях – нуждается ли партнер во мне, представляю ли я для него ценность, можно ли любить меня «просто так» или нужно постоянно что-то делать и доказывать, чтобы любовь заслужить. Соответственно, у таких людей много тревоги и страхов потерять источник любви. Чтобы он не исчез, они предпринимают колоссальные усилия – контролируют, подстраиваются под его ожидания, прячут «неудобную» часть себя, стараются быть «хорошими», стремятся удовлетворить его потребности в ущерб себе, ищут одобрение и похвалу. И за всеми этими усилиями они совсем не видят другого (поскольку, по сути, заняты лишь собой). Не видят самого человека таким, какой он есть – его собственные потребности, его сомнения, его проблемы. Партнер в таких отношениях часто выполняет просто функцию: быть рядом, быть тем, на кого можно опереться, и давать ощущение неодиночества.
Люди с отвергающей привязанностью вообще одной ногой в отношениях, а другой – готовы бежать из них. Потому что душно и вот-вот поглотят. Они боятся чрезмерно близких отношений – вроде вступают в них, а потом сбегают (а иногда сбегают не физически, а внутренне, эмоционально, увеличивая дистанцию и возводя вокруг себя неприступную стену). Чтобы по-настоящему быть с кем-то, быть кому-то близким и строить глубокие отношения, нужно открываться, обнажаться, быть откровенным, а значит, становиться уязвимым. Не бояться, что тот, кому ты доверился и к кому привязался, подчинит тебя, бросит или сделает больно. Но разве может это позволить себе человек, травмированный и израненный, ушедший в себя, как черепаха в панцирь? Ему проще не привязываться, не открывать своих чувств. Если рядом с вами такой партнер – подчеркнуто независимый и самодостаточный, – не обвиняйте его в злом умысле. Он просто не умеет быть близким. Для него близость тесно связана с болью и страхом, и не всегда таких людей может «вылечить» даже самая искренняя и бескорыстная любовь. Если этот человек вам дорог и вы хотите быть рядом, честно ответьте себе на вопрос: чего вы хотите от отношений с ним? Может ли он дать вам то, что вы ждете? Если не может, вы вряд ли будете счастливы. Это неприятное открытие, но только честный разговор с собой приведет вас к по-настоящему счастливым отношениям.
Еще один важный момент. «Главная опасность для неокрепшей детской психики – неокрепшая взрослая». Дети, которые росли рядом с ненадежными, непоследовательными, непредсказуемыми или даже опасными взрослыми, на которых нельзя было положиться, испытывают много беспомощности, бессилия и тревоги. Чтобы как-то справиться с этими чувствами, выжить и не разрушиться, они «замораживают» в себе эти переживания (а вместе с ними и вообще всю детскую живость, непосредственность и спонтанность) и слишком рано начинают «выращивать» в себе гиперответственную, контролирующую, пытающуюся нести «мир на своих плечах» часть. Они понимают, что что-то не в порядке, но думают, что этот «непорядок» – из-за них самих, если бы они были другими или вели себя как-то иначе, все было бы по-другому. Им начинает казаться, что через свое поведение они могут влиять на родителей или даже «исправить» их. Они пытаются стать родителями своим родителям, потому что хоть кто-то в этих отношениях должен быть сильным и взрослым.
В психике таких людей происходит перекос: с одной стороны, они во многом остаются в том небезопасном детстве, полном отчаяния, попыток «выстроить» мир вокруг и преодолеть собственное бессилие. С другой, вырастают с ощущением, что все держится только на них, они отвечают за все на свете, чтобы ничего не разрушилось, надо стараться, стараться и еще раз стараться. И всех контролировать. При этом себя они не понимают и не ощущают. Вся их энергия и все их внимание по привычке направлено на других.
Этот перекос проецируется и на отношения, которые они создают во взрослом возрасте: много ожиданий и требовательности по отношению к партнеру («ты должен/должна») сочетается со знакомым ощущением «все на мне, я за все отвечаю, все зависит от меня, без меня все рухнет». Лишенные полноценного детства, когда можно было быть слабым, уязвимым и зависимым, эти люди оказываются лишенными и полноценной взрослой жизни: удовольствие в самом широком смысле этого слова они получать не умеют и отказывают себе в нем, а ответственность воспринимается ими как тяжкий груз и бремя, которые они тащат на себе с малых лет и из последних сил.
Вновь забегая немного вперед скажу, что же делать, если вы и есть тот самый ребенок, который рос рядом с ненадежными взрослыми и вынужден был слишком рано повзрослеть?
– Идти в психотерапию в качестве клиента – чтобы в обстановке поддержки и принятия вернуться к тем болезненным, «замороженным» переживаниям, признать потребности того отчаявшегося ребенка, поддержать его, «забрать» у него непосильную ношу в виде излишней ответственности и контроля, освободить место в своей жизни для собственных потребностей и для познания себя.
– Излечить голодного по любви, принятию, признанию внутреннего ребенка можно, сострадая ему, сочувствуя – в каждом болезненном жизненном случае находить его в себе, плакать вместе с ним, утешать, не осуждая, но и не впадая в состояние жертвы.
– Также в такой ситуации целительно злиться на родителей, которые не смогли как следует справиться со своей ролью – того, кто дарит ребенку море любви, безопасности и ощущения собственной ценности. Через проживание этой злости (неотосланные письма к ним, в которых вы могли бы выразить свои переживания – прекрасная вещь!) приходит освобождение от этого чувства и понимание, что родители – такие, какие есть, других не будет, они дали все, что могли (у каждого человека свои ресурсы и возможности, в чем-то очень ограниченные), но у нас впереди есть вся жизнь, чтобы вырастить внутри себя любящего и принимающего родителя, ценить каждый свой шаг, каждую попытку сделать свою жизнь лучше, принимать себя, ставить себе посильные цели, хвалить за достижения и сочувствовать (а не обвинять) при неудачах.
