Мы спускаемся по ступенькам в подвал, проходя под гигантскими половыми губами огромной куклы, стоящей над лестницей. У нее голубовато-серая кожа и толстые щупальца вместо волос; она была реквизитом в «Суррогатах» — не самом известном фильме с Брюсом Уиллисом. Внизу находится зал с галогеновым освещением. Это начало производственного цеха.
— Вот тут и происходит волшебство.
С потолочного рельса на металлических цепях свисают длинной чередой безголовые тела, словно туши на скотобойне. Их пальцы и ноги растопырены, груди выставлены вперед, а бедра отклячены назад. Все они разные: у некоторых — гротескно полные груди, у других — атлетичные тела, но у всех одинаковые, невозможно тонкие талии. Из-за подвешенного положения они жутковато покачиваются в двух метрах над полом, замусоренным липкими силиконовыми обрезками, похожими на хлопья омертвевшей кожи.
— Можете потрогать, без проблем, — говорит Дакота и шлепает одну куклу по заду. — Звучит в точности как человек.
И правда. От звука я вздрагиваю.
Кожа — самое пугающее в этих безголовых телах. Она сделана из специальной смеси медицинского платинового силикона, расцветка варьируется от «светлой» до «какао», на ощупь кожа кажется человеческой — такая же шероховатая и упругая, только холодная. На руках кукол есть линии, морщины, складки, костяшки, вены. Сжимая пальцы одной из них, я чувствую похрустывание суставов — словно внутри и правда кости.
— Руки лепить труднее всего, — говорит Дакота. — Обычно мы снимаем слепки с рук и ног реальных людей. — Он останавливается и приглядывается к нескольким куклам. — Вообще-то некоторые из этих рук слеплены с моей бывшей.
Майк аккуратно состригает крохотными ножницами лишний силикон со шва на ладони. Брайан наполняет формы со скелетами, чтобы отливать кукол в призывных, «готовых к действию» позах. Тони ест бутерброд. В их рабочем месте нет ничего вульгарного: это мастерская, фабрика, и для здешних техников эти куклы — дело привычное. Точно так же они могли бы собирать тостеры.
В штабе в Сан-Маркосе работают 17 человек, но они не успевают за спросом. Производство одной RealDoll от заказа до доставки может занимать более трех месяцев. Внимание работников к деталям и мастерство в создании куклы неоспоримы. Дакота всем этим заметно горд и так прямодушен, что мне почти не хочется задавать следующий вопрос. Потому что, хоть это и «Реал Доллы», реального в них мало. У них тела отретушированных порнозвезд. Они — карикатуры.
— Разве женщины так выглядят? — говорю я.
— У нас есть куклы, на 100% слепленные с настоящих женщин, так что некоторые реалистичны, но да, в целом они немножко преувеличенные, — признает Дакота. — Нам нравится создавать идеальные женские тела.
«Реал Доллы» могут вставать в любую позу, их скелеты сделаны из изготовленных на заказ стальных суставов и полихлорвиниловых костей. Они разработаны с тем же диапазоном движений, что и у человека, — кроме ног.
— Их можно очень широко раздвинуть и очень высоко поднять, — говорит Дакота, демонстрируя гимнастические трюки на безголовой кукле и задирая ее лодыжку к ключице так, что я морщусь.
— Люди же так не могут, — говорю я.
— Настоящие — не могут, нет. Ну, кто-то может, но не все.
— Но идеальная женщина — может?
— Идеальная женщина, наверное, может.
У идеальной женщины соотношение между талией и бедрами, как у Кардашьян, и суставы как у цирковой акробатки.
Дакота ведет меня к столу с вагинальными вставками — сменными розовыми рукавами, которые помещаются в вагинальную полость куклы: что-то вроде рифленого резинового носка с половыми губами на конце. «У нас 17 видов половых губ», — торжественно заявляет он. Есть и ротовые вставки, все — со съемными языками и идеальными зубами (по словам Дакоты, плохие зубы — один из тех редких элементов, которые никто не заказывает). Зубы сделаны из мягкого силикона, так что они ни в коем случае не поцарапают то, что между ними просунут.
В первые годы помыть использованную RealDoll можно было только под душем или в ванной. Изобретение вставок перевернуло индустрию. «Вставку можно мыть в раковине. Если хотите, чтобы она была нежной и мягкой, — добавьте детскую присыпку, но это необязательно. А потом просто поместите назад, — говорит мне Дакота, как будто объясняет, как менять мешок в пылесосе. — Многие наши клиенты берут несколько вставок».
Есть и куклы-мужчины, но их не много. Я замечаю на конвейере одну из них, она одета в хирургический халат. У этой куклы присоединена голова — и это двойник Мэтта Макмаллена. Он смотрит на нас сверху вниз с выражением лица, которое предполагалось мрачным и задумчивым, но на высоте полуметра над головой кажется каким-то заносчивым.
— Вон та кукла-мужчина очень похожа на Мэтта, — говорю я.
Дакота поднимает взгляд от половых губ.
— Это может быть лицо Мэтта. Хотя вообще-то оно называется «Лицо Ника». Он сам его сделал на основе своего.
— Он сделал слепок своего лица, чтобы люди занимались сексом с куклой, точь-в-точь похожей на него?
Дакота мнется.
— Лицо можно изготавливать под клиента, так что оно не всегда как у него. Как у него — только основные черты лица. — Впервые с нашей встречи Дакота смущен.
Дакота сдергивает с куклы халат — он защищает ее от пыли, потому что модель, по словам Дакоты, в мастерской уже давно, — и разоблачает очень мальчишеское, худое тело с рельефным прессом, в белых боксерах. Эта кукла совсем не такая реалистичная, как женские: вместо парика у нее на голове схематично нарисовано что-то вроде щетины, отчего она напоминает очень щуплого Экшн-Мэна
[1]. У меня такое ощущение, что эти мужские куклы сделаны вовсе не для женщин. Эта модель — молодая и тощая, геи такой типаж называют «твинками».
— И женщины их покупают?
— И мужчины, и женщины. Чаще мужчины, но у нас есть и покупательницы. — Дакота пожимает плечами. — Я бы сказал, что среди женщин покупателей кукол меньше 5%. Но мы продаем и аксессуары, разные дилдо, и вот их намного чаще берут женщины. Думаю, почему-то женщины скорее купят игрушку, чем полноразмерную куклу.
Кажется, я догадываюсь почему. Я пытаюсь представить, как оседлаю эту дорогую, холодную кучу силикона. Мне это кажется нелепым и отчаянным поступком, в котором нет ничего эротичного. Для меня секс с кем-то (или чем-то), не испытывающим ко мне настоящей страсти, вовсе не сексуален, и, хотя я не могу говорить за всех женщин, не думаю, что окажусь в меньшинстве. Дилдо не маскируется под человека, и, чтобы получить удовольствие, не надо притворяться, будто ты ему нравишься.
— Может, потому, что полноразмерная кукла — это как замена человека? — говорю я.
