— Да, верно.
Мне приходится переспросить два раза, потому что внезапно мне все становится ясно: те, кто создают секс-роботов, создают рабов. Не людей-рабов, конечно, но рабов, которые однажды будут почти неотличимы от людей. Если у производителей получится, для нас будет нормой жизнь вместе с существами, к которым необязательно проявлять сочувствие, ведь они будут существовать только для реализации всех наших желаний и выполнения всех тех человеческих действий, которыми большинство людей заниматься не захотят.
Прямо как мне и пытались все это время сказать Мэтт, Роберто, Серхи и Стивен: дело и вправду совсем не в сексе.
***
Секс-роботов из нашего коллективного воображения — идеальных искусственных компаньонов без человеческих недостатков — не существует. Но они появятся, и раньше, чем многие из нас думают. Через десять-двадцать лет технологии будут достаточно развитыми и доступными, чтобы отношения с роботами стали обыденными, а не маргинальными.
Создатели секс-роботов и ученые с колумнистами, обсуждающие их, принадлежат к поколению, которому вряд ли удастся завести с ними отношения. Стивен говорит, что в Европе и Северной Америке большинство из заплативших 300-долларовый депозит за голову робота DS — «молодые люди». Англичанин Пол Ламб, руководитель Cloud Climax — ритейлера с правом на дистрибуцию DS Doll в Европе, — говорит, что клиенты с интересом к куклам и роботам — это участники новой сексуальной революции, в которой можно почти все. «Мы так сильно изменились за прошедшие десять лет. Мы так открыты в отношении сексуальности и сексуальных предпочтений», — говорит он мне.
У Пола склады в Нидерландах и на северо-западе Англии, он работает с производителями со всей Азии. Он постоянно в разъездах. Когда я смогла поймать его по телефону в воскресенье днем, он извиняется за то, что его так трудно застать: «Сейчас для нас интересное время. Бизнес на стероидах». Он говорит, как участник передачи «Ученик»
[32], сыпет сленгом и сравнениями с машинами. И поговорить он любит; вопросы задавать почти не приходится.
— Удовлетворение личных желаний проявляется в разных формах, — говорит он. — Для меня эти куклы — Bugatti Veyron
[33] от игрушек для взрослых. Они требуют больших вложений — не только финансовых, но и эмоциональных. Не у всех есть место для куклы в сто шестьдесят восемь сантиметров и тридцать восемь килограмм.
Но, рассказывая, какую сенсацию вызвали видео с головами роботов в инстаграме, он говорит нечто неожиданное.
— Мы не любители социальных сетей, уж поверьте, — признается он. — Они точно меняют психологию людей. Мы же не знаем, не оказывают ли они разрушительного влияния на общение и размножение — если ты не можешь завести отношения, потому что умеешь разговаривать только со своим телефоном, тогда как ты, блин, создашь семью? Все настолько серьезно, правда.
— Вы не думаете, что и у роботов есть такой потенциал? — спрашиваю я. — Что можно настолько привыкнуть к жизни с роботом, что больше не захочется выходить из дома и встречаться с человеком из плоти и крови?
Впервые он замолкает.
— Знаете, это глубокий вопрос. Сложный вопрос. — Оказывается, это еще и тот вопрос, на который он не хочет отвечать. — Я от многих наших клиентов знаю, что большинство из них состоят в отношениях. Не сказал бы, что у нас есть одиночки или те, кто считают себя оторванными от общества.
По крайней мере пока.
— Дженни, я человек старой школы, — продолжает он. — Мне 46. Я вспоминаю дни, когда еще даже не было такой штуки, как мобильный телефон. Я ездил по всей стране, гонял на рейвы, и мы полагались на сарафанное радио и флаеры, чтобы увидеть следующего диджея в следующем клубе. Мы переживали лето любви, осязаемые и понятные события, которые закаляют характер. Мы заходили в бар или клуб, и ставили весь мир на паузу, и точно знали, к чему идем. Теперь у многих эту возможность отобрали. Из-за мира технологий бытовое общение стало более ограниченным.
Но, хотя я слышу горечь утраты в голосе, когда Пол рассказывает об этих переменах, сам он видит коммерческую возможность.
— Сейчас молодые люди посвящают больше времени карьере, рабочие дни у них длиннее, так что досуг дорогого стоит. Мы осознаём, что появляется все больше технологий для отношений на расстоянии. Можно завести отношения в социальной сети и пользоваться доступными гаджетами для интимных отношений на расстоянии. Вот это мы очень хотели использовать. Мы хотели быть на передовой технологий. Это следующее поколение образа жизни и благополучия.
Пол прав: с самого рубежа тысячелетий в изобилии появлялись разные виды выражения сексуальности и половой идентичности, калейдоскоп разных возможностей вдобавок к гетеросексуальным, принимаемых и одобряемых как никогда. И это хорошо, и наверняка благодарить за это надо технологии: социальные сети сблизили людей, дали им численное преимущество и безопасную платформу для высказываний, какой не могло быть раньше.
Но та же цифровая революция лишила нас умения взаимодействовать лицом к лицу, способности находить общее друг с другом в реальном мире — сексуально освободила, но социально подкосила. Стало нормой зафрендиться с кем-нибудь на фейсбуке и фолловить в твиттере, но прятаться в телефон и игнорировать, если случится встретить этого человека в вагоне метро. Технологии нас изолировали, но, похоже, наше решение проблемы одиночества — еще больше технологий. Это на первый взгляд привлекательно, но бессмысленно. Прямо как с берушами в моем номере в Лас-Вегасе — мы решаем проблему дополнительными сложностями вместо того, чтобы обратиться к ее причине.
Столько аргументов против секс-роботов фокусируется на их влиянии на женщин — но приход секс-роботов затронет нас всех. Дело не только в объективации женщин — хотя роботы действительно их объективируют. Дело не только в том, что мужчинам будет дана возможность воплотить фантазии об изнасилованиях и женоненавистнической жестокости — хотя небольшое число точно захочет купить себе секс-робота именно по этой причине. Дело в том, как изменится человечество, когда мы сможем заводить отношения с роботами. Это столь же гуманистическая проблема, сколь и феминистическая.
Когда можно будет получить партнера, существующего исключительно для того, чтобы ублажать владельца, постоянно доступного партнера, не имеющего родственников, менструальных циклов, своих привычек в ванной, эмоционального багажа и независимых амбиций; когда можно будет заводить идеальные сексуальные отношения без нужды в компромиссе, где значение имеет удовольствие только одной половинки, — тогда людям определенно станет сложнее поддерживать взаимоотношения с другими людьми. Когда эмпатия перестанет быть обязательной для социального взаимодействия, она превратится в навык, над которым надо работать. Мы потеряем смысл жизни. Мы станем менее человечны.
