— Да, может, и так, — кивает он.
У кукол-мужчин есть «мужские отверстия», куда клиенты могут вставить искусственный пенис любого размера и уровня возбуждения. Дакота сует мне под нос один из них — вялый и очень большой. Он длиной с мою руку и толстый, как водосточная труба, с миниатюрными обвислыми яйцами.
— Сделан на 100% вручную. Не стесняйтесь, можете потрогать.
Он явно хочет, чтобы я потрогала его. Не думаю, что он ловит кайф от того, как я лапаю сверхреалистичный пенис, — скорее Дакота лопается от гордости, что работает в компании, где этот пенис произвели. Но кто знает. Я не знаю, как это трогать, особенно пока Дакота наблюдает за мной с таким интересом, но все же соглашаюсь — стараясь оставаться настолько по-журналистски отстраненной, насколько возможно. И да, на ощупь очень аутентично.
— Кожа подвижна, так что он суперреалистичный, — заявляет Дакота.
— Но он такой же анатомически невозможный, как и женские тела. Приятно знать, что это относится ко всем, — говорю я, убирая руку.
— Согласен, — говорит он, откладывая пенис. — Это не то, чем может похвастаться средний мужчина.
Для мужских кукол есть два тела и три лица на выбор — в сравнении с 17 телами и 34 лицами для женских. Мужские куклы расходятся плохо. «Мы сейчас обновляем мужскую линейку. Будут абсолютно новые тела и лица. В конце концов, у нас бизнес, и если бы их покупали чаще, если бы ими интересовались больше людей, то и мы бы уделяли им больше времени. Пока что они в долгом ящике».
Мастерская Abyss Creations — свидетельство того, насколько специфическими и разнообразными могут быть вкусы людей. Здесь делали секс-кукол с тремя грудями, с кроваво-красной кожей, клыками и рогами, кукол с эльфийскими ушами, косматых кукол с волосами, вручную закрепленными по всему телу.
— Мы можем сделать все что угодно. Чем безумнее, тем дороже: когда мы создаем тело на заказ, его приходится лепить с нуля, конструировать для него новую форму, новый скелет… У нас были клиенты, отдавшие больше 50 тысяч долларов за куклу.
Дакота ведет меня обратно наверх, в «Комнату лиц», где идет работа над мелкими деталями. У каждого лица есть прототип, изначально вылепленный вручную из глины самим Мэттом Макмалленом, и клиенты уточняют, какой им нужен макияж — вплоть до толщины подводки для глаз. Кейтлин, официальная художница по макияжу, — со светло-голубым ирокезом и татуировкой на руке в виде спирали из черных звезд — как раз рисует тонкой кисточкой брови на нежном азиатском лице. У Кейтлин нет ни капли энтузиазма Дакоты: за работой она что-то смотрит на айпаде и даже не поворачивается, когда мы входим. Рядом с ней стоит стеллаж с лицами: с только что нанесенными густыми бровями, макияжем в стиле «смоки айс» и глянцевыми губами, поблескивающими, пока сохнет краска.
Одна из самых востребованных возможностей RealDoll — съемные лица, они держатся на пластмассовых черепах с помощью магнитов и меняются за секунды. Это значит, что клиенты могут купить одно тело, но получить множество сексуальных партнеров с очень разной внешностью, даже разных национальностей.
— Какое лицо самое популярное? — спрашиваю я.
— Как думаешь, какое лицо покупают чаще других, Кейтлин? — спрашивает Дакота, но художница не обращает на нас внимания. — Это наша новинка — «Бруклин», — продолжает он, показывая на узкое лицо с пышными губами и томными глазами. — Реально набирает обороты.
Существует 42 вида сосков с десятью возможными оттенками, включая «каштановый», «красный», «персиковый», «кофейный». Они вывешены рядами на «Стене сосков», как ее зовет Дакота, с названиями типа «Стандартный», «Пухлый» и «Полукупол», — от самых популярных («Торчащий 1» и «Торчащий 2»: маленькие, возбужденные, незамысловатые) до явно специфических («Заказной 2»: ареола размером с блюдце). Иногда покупатели присылают фотографии своего идеального соска или половых губ, которые Abyss воссоздает за отдельную плату.
— У людей правда настолько конкретные сексуальные предпочтения?
Дакота смеется.
— О, сексуальные предпочтения бывают намно-о-ого конкретней. Иногда люди даже расписывают, где должна быть каждая веснушка на теле.
Мы останавливаемся рядом с пробковой доской, где приколоты клочки искусственных лобковых волос. Из пластиковых пробирок на нас таращатся пугающе натуральные акриловые глазные яблоки с прорисованными вручную капиллярами.
— В теории можно попросить и лицо своей бывшей, да? — спрашиваю я.
— Надо прислать нам фотографии, и тогда мы спрашиваем: «Кто это?» и «Есть ли у вас разрешение?» Мы обязательно просим подтвердить разрешение. Приходится отклонять очень много запросов. Но если у вас есть разрешение от конкретного человека, мы можем повторить практически все что угодно. Почти все наши клиенты присылают фотографии своих предпочтений.
Работая в доставке, Дакота часто общается с клиентами. «Многие просто одинокие, — говорит он мне. — Некоторые уже пожилые и либо потеряли партнера, либо им уже трудно ходить на свидания. Когда они возвращаются домой после рабочего дня, им хочется видеть что-то красивое, что можно ценить, о чем можно заботиться». У них были и клиенты-знаменитости, даже лауреат Нобелевской премии, говорит Дакота, но тактично не называет имен.
Я провела здесь час, и мне уже ничто не кажется странным: мужские модели «вверх дном» (пара раздвинутых ягодиц с маленькими яичками), отдельная пара ступней за 350 долларов (для фут-фетишистов), даже полный стол «оральных симуляторов» (рты с раздвинутыми губами, с носами и глотками, но без глаз: «автоматическая handsfree-система удовлетворения для мужчин»).
Но в комнате дальше по коридору создают нечто поистине экстраординарное. Самое амбициозное творение Abyss зовут Хармони, и она — кульминация 20-летнего опыта Макмаллена в производстве секс-игрушек, пятилетних исследований аниматроники и искусственного интеллекта и сотен тысяч долларов из кармана самого Мэтта. Это ожившая RealDoll, кукла с характером, кукла, которая может двигаться, говорить и запоминать. Она — секс-робот. И после года переписки и звонков мне наконец разрешили с ней познакомиться.
Дакота от нее в восторге. «Это точно наша самая грандиозная затея», — говорит он, широко раскрыв глаза. Он специально вернулся на учебу, чтобы пройти курс по робототехнике и искусственному интеллекту и научиться программированию в надежде, что однажды Мэтт допустит его до работы над Хармони. Пока что она все еще прототип, и возиться с ней могут только члены команды RealBotix.
— Я сейчас скажу Мэтту, что вы готовы с ним встретиться, — говорит Дакота и ведет меня по последнему длинному коридору этой экскурсии.
***
Мэтт Макмаллен сидит за столом перед двумя огромными плоскими мониторами. Рядом с клавиатурой лежат маркер, вейп, прозрачный скотч и пара силиконовых сосков. Он встает и пожимает мне руку. Учитывая, как мне его преподносили, я ожидала, что он будет выше. У него очки Prada в толстой оправе, татуировки на костяшках, идеальные зубы и те самые узнаваемые скулы — похож на красивого эльфа в черном худи. В 20 лет Мэтт пел в нескольких гранж-группах. Теперь, когда ему ближе к 50, в нем до сих пор чувствуются уверенность и лихость рок-звезды, харизма, о которой, думаю, мечтают покупатели его кукол. Мэтт привык, что журналисты от него без ума. Я сажусь с другой стороны стола, а он откидывается в кресле, чтобы рассказать мне историю появления Хармони.
