— Веганское сообщество — практически самая зацикленная на себе группа людей, совершенно неспособных выглянуть за границы своего мирка. Это невероятно белая, невероятно богатая, невероятно привилегированная группа, которая вообще не понимает, что делает. Я просто не хочу с ними ассоциироваться, — говорит он.
Майк явно веган, но он знает, что быть идеальным веганом невозможно, и не хочет, чтобы его обвиняли в том, что он плохой веган, поэтому он решил просто не вешать на себя этот ярлык. Мне жаль его. Я рада, что сама никогда не притворялась кем-то кроме бессердечного мясоеда и что я слишком стара, чтобы быть в поколении Z, где любой замеченный окружающими проступок делает тебя изгоем. Как же нужно себя мучать, чтобы прожить достаточно чистую жизнь?
Но как бы он себя ни называл, Майк считает, что веганство устареет, как только эта неизбежная технология встанет на ноги: «Мы не хотим, чтобы она считалась веганской, мы хотим, чтобы это была просто еда. Я надеюсь сделать веганами всех, не меняя их привычки».
***
Хардкорные веганы не останавливаются на полпути. В 2004 году английские экстремисты из числа защитников прав животных выбрали своей мишенью семейную ферму в Стаффордшире, где разводят морских свинок для научных исследований. Они подбрасывали муляжи бомб их уборщице, раздавали брошюры соседям, в которых оклеветали их поставщика топлива как осужденного педофила, и выложили имя одного работника фермы патронами для дробовика у него перед домом. Когда и этого оказалось мало для закрытия фермы, они выкопали труп Глэдис Хаммонд — покойной тещи одного из братьев-владельцев — и написали, что вернут ее останки, только когда ферму закроют. В конце концов активистов осудили на двенадцать лет тюремного заключения.
За последние годы защитники прав животных подобрели, но ненамного. За месяц до моего визита к Майку Whole Foods добились судебного запрета для группы веганских активистов из Беркли «Прямые действия везде» (Direct Action Everywhere, DxE), которые планировали протестовать против условий содержания кур Whole Foods в местном филиале, в десяти минутах от Finless Foods. Ранее DxE разыгрывали сцены забоя животных в секциях мясных и молочных продуктов и забрызгивали яйца бутафорской кровью. В другом районе Беркли активисты DxE в течение нескольких месяцев каждую неделю ложились голыми, облившись кровью и завернувшись в пластик, перед семейной мясной лавкой под записи визга перепуганных свиней, пока владельцы не согласились повесить на витрине табличку с надписью: «ВНИМАНИЕ: Животные имеют право на жизнь. Убивать их жестоко и несправедливо, каким бы способом это ни делали».
Так что я ожидала какой-то резкой реакции на индустрию чистого мяса от наиболее воинственных веганов; в конце концов, чистое мясо активно поощряет людей не менять пищевых привычек и продолжать жить за счет животных, хотя для получения начальных клеток их понадобится куда меньше. Принять чистое мясо — значит одобрить технологию, разработанную с помощью FBS и экспериментов над животными, а покупать его — значит наполнять карманы больших мясных компаний вроде Tyson и Cargill, которые серьезно вложились в стартапы чистого мяса и несут ответственность за убийство миллиардов животных по всему миру. Я думала, по меньшей мере найдется какая-то онлайн-кампания, может, какие-нибудь громкие протесты в Кремниевой долине, а то и несколько предпринимателей, облитых бутафорской эмбриональной бычьей сывороткой по дороге домой из лаборатории.
Но от веганского сообщества не было слышно ни писка. Когда Марк Пост в 2013 году представил миру свой бургер, кое-кто бурчал, что это ужасная идея; Нидерландское веганское общество провело кампанию по расклейке плакатов, чтобы показать, насколько привлекательнее выглядит вегетарианский бургер по сравнению с куском плоти в колбе. Вот практически вся организованная оппозиция чистому мясу. Я звоню Веганскому обществу в Великобритании, и их специалист по связям со СМИ говорит, что они считают чистое мясо «очень перспективным». Я звоню Уэйну Цзюну, сооснователю DxE, чтобы узнать, что они думают об индустрии, расцветающей у них под носом, и он говорит, что это «часть решения» проблемы эксплуатации животных. «Пока эта индустрия не скрывает последствия использования животных, — говорит он расплывчато, — от нее будет только польза». Воинствующие веганы на ютубе относятся к технологии со сдержанным оптимизмом. Я прочесываю обычно бескомпромиссные комментарии под их роликами о чистом мясе. Ничего.
Только нырнув в глубочайшие недра гугла, я нахожу статью 2010 года с совершенно иным взглядом на ситуацию: одинокий несогласный веганский голос британского социолога доктора Мэтью Коула. «IVM {мясо in vitro} игнорирует могущественные корыстные интересы и социальные силы, которые создают “спрос” на мясо и на регулярной основе стигматизируют веганство, — пишет он. — Фактически IVM еще активнее стимулирует “спрос” на мясо, поддерживая миф о том, что мясо желанно от природы и всегда таким будет»
[97].
Эти слова были написаны еще до того, как появились стартапы чистого мяса, но они оказались провидческими, поскольку вся индустрия чистого мяса построена на допущении, что желание есть мясо присуще нашему естеству.
Джош Тетрик в JUST сказал мне: «Я скучаю по мясу. Я люблю мясо. Я хочу чувствовать его запах и смотреть на его». Он рассказал, как впервые попробовал курицу JUST:
— В каком-то первобытном смысле я испытал то, по чему действительно скучал.
— А вы думаете, это что-то первобытное? — спросила я. — Что мы запрограммированы любить мясо?
— Я думаю, да, отчасти. Люди тысячи лет убивали животных копьями; из охоты выросли символы, артефакты, культуры и общества. Можно либо игнорировать это, либо принять.
Но что, если вера, будто наш вкус к мясу прошит в сознании, не более чем миф?
Я встречаюсь с Мэтью Коулом в главном офисе Открытого университета в Милтон-Кинсе, в современном сером кампусе, где нет студентов, словно в призрачном академгородке. Мэтью ждет меня у стойки ресепшена: он низкий и худой, лысый, на его лице видны морщинки от смеха. Мы направляемся в столовую за кофе из навороченных машин самообслуживания, и только я собираюсь спросить, где здесь молоко, как осекаюсь и решаю пить черный.
Мэтью — веган-социолог во всех отношениях. Он специализируется на социологии взаимоотношений людей и животных, на том, как общество приобщает детей к идее о власти человека над животным, как веганы представлены в СМИ. Он снял несколько видео для ютуб-канала Открытого университета. Одно из них называется «Доктор Кто должен быть веганом». «Любовь к жизни во всех ее проявлениях — один из центральных посылов Доктора Кто и важный фактор его популярности, — говорит он без улыбки, глядя прямо в объектив. — Пришло время морально последовательного Доктора-вегана». Самый популярный комментарий гласит: «Этот парень выглядит, как будто ему не помешал бы стейк».
— Вы писали в 2010 году о мясе in vitro. Вы по-прежнему его так называете? — спрашиваю я.
