Другие смерти не заставили себя ждать. У 52-летней Дженет была редкая и обезображивающая форма рака кожи, ей оставалось девять месяцев. У 69-летнего Билла — рак желудка на терминальной стадии. У 70-летней Валери — рак груди; ее смерть стала для Филипа последним законным оказанием помощи при суициде и самым спорным: по его собственному признанию, Валери получала хороший паллиативный уход и не страдала «от симптомов», но он все равно помог ей уйти из жизни.
Филип запостил в своем аккаунте на Vimeo интервью с самим собой, снятое через несколько лет после отмены закона. Он за столом в голубой гавайской рубашке, разукрашенной яркими пальмами; за расстегнутым воротом на груди видны седеющие волосы. Сидя на фоне стены, завешенной газетными заголовками о нем, он вспоминает, как использовал «Избавление».
«Я чувствовал весь вес лежащей на мне ответственности, — говорит он. — Я приходил со своим чемоданчиком, со своей машиной — нельзя так просто что-то забыть и сказать, что надо сбегать домой, или предложить перенести на завтра, или еще что. Человек решил, что в этот день он умрет. Я должен был в каком-то смысле это воплотить. Я должен был сделать это возможным, чтобы все получилось. И эта ответственность меня едва не раздавила».
Филип не упивается своей помощью в самоубийстве, как Кеворкян. Он не хотел брать на себя ответственность за то, чтобы, когда придет время, все сработало как надо. Компьютер на коленях пациента вместо шприца в руках врача создавал некую дистанцию от свершавшегося акта, но этого оказалось мало. У меня в голове отдаются эхом слова Лесли с собрания Exit: «Я бы не стала это рекомендовать. Мой совет — делать все собственноручно».
В такой ситуации членам Exit помогут новые изобретения Филипа. В декабре 2002 года была представлена машина «CoGen» — генератор угарного газа, состоящий из баллона, внутривенной капельницы и назальных канюль для вдыхания газа. В баллоне смешиваются сильные, но общедоступные кислоты, производящие угарный газ, смертельный после одного-двух вдохов, как заверяет Филип. На собраниях Exit он божился, что у любого получится собрать это устройство из банки «Веджимайта»
[169] и материалов, которые можно приобрести законно за 50 долларов. «Это не ракеты строить, — говорил он в свое время газете The Sydney Morning Herald. — Такую машину соберет любой, кто ходил в старших классах на химию»
[170]. Но о смертях благодаря «CoGen» не сообщалось ни разу. Концентрированные кислоты — это не игрушки. Угарный газ — отрава, и тот, кто планирует этим способом убить себя, с легкостью может убить и того, кто найдет тело.
Когда «CoGen» провалился, Филип разработал пресловутый «Набор Exit», требовавший еще меньше научных познаний и убивавший с помощью кислородного голодания, а не яда. Но мысль, что последние моменты ты проведешь, задыхаясь в полиэтиленовом пакете, многих отпугнет. Уже тогда Филип знал, что люди напрягутся от одного вида «Набора Exit». Ни одно устройство не превзошло «Избавление» с его высокотехнологичной привлекательностью, аккуратностью, стабильностью. Программа придавала процедуре некое благородство, чего не смогли достичь простая химия и механика.
***
Летом, после собрания в Ковент-Гардене, Филип написал мне и сказал, что приезжает в Лондон. Мы наконец встречаемся в шикарной квартире в Хакни, снятой через AirBnb. Беленые полы, на стенах — пышные картины маслом в золотых рамах, на окнах — белые деревянные ставни. Он одет в зеленые шорты и очередную фирменную летнюю рубашку, которая выделяется на фоне стильного белого дивана.
Его жена Фиона пытается не подпускать к нам их любимого разжиревшего джек-рассела, Хенни-Пенни, но мне все равно трудно сосредоточиться. В голове носятся мысли о всех тех, кто умер из-за этого человека в шортах, сидящего рядом со мной. Он не смог бы их сосчитать, даже если бы захотел. И есть в Филипе что-то взбалмошное, еще более заметное вблизи, отчего кажется, что нужно успеть задать все вопросы в эти несколько мгновений, будто он вот-вот растворится в эфире или решит, что больше не хочет со мной разговаривать.
Плюс в этот раз у Филипа странная причина для приезда в Великобританию. Он готовится к стендап-выступлению на эдинбургском фестивале Fringe. Его шоу называется «Игра в кости с Доктором Смерть». И ему не терпится об этом рассказать.
— Двадцать дней подряд с перерывом на один день, с шести до семи в очень приятном зале под названием The Caves — как выяснилось, бывшем доме известных убийц Берка и Хейра, расхитителей могил, поставлявших тела в Эдинбургскую медицинскую школу, — говорит он, будто карнавальный зазывала. — Место пересечения преступлений, смерти и медшкол, чем я обязательно воспользуюсь.
Ни за что бы не подумала, что Филип — комик. Но он действительно умеет делать шоу: его мастер-классы и пресс-конференции сами по себе в какой-то мере представления, и да, юмор скрывается в самых мрачных темах. Но Филип? Смешной? Что-то не уверена. Для этой смены карьеры, конечно, есть и практические причины: ему так и не вернули медицинскую лицензию. Члены Exit вложили в его юридический фонд 250 тысяч долларов, но дело все еще открыто.
Он не переживает.
— Это показатель авторитетности. Если распространяешь настолько достоверную информацию, что государство решает лишить тебя лицензии, то люди поймут: ты говоришь им правду.
— То есть в итоге вы стали еще влиятельнее?
— Я получил статус.
Стендап, рассказывает он, это способ давать советы по самоубийству в ситуации, когда в Лондоне слишком рискованно проводить обычный ежегодный мастер-класс. Перед началом публика подпишет какое-то соглашение, но Филип никак не сможет проверить, действительно ли зрители находятся в здравом уме.
Есть у него и незабываемый гвоздь программы. Называется «Судьба» («Destiny»).
— После многолетних исследований и разработок у нас наконец есть машина, которая позволит человеку легко расстаться с жизнью, — восторгается он. — Я докажу людям, что за ней будущее.
«Судьба» стоит на столе слева от нас. В твиттере Филип назвал ее «Сыном Избавления», но она больше похожа на гибрид «Избавления» и «Мерситрона»: Филип разработал ее после обсуждений с Нилом Николом, давним другом и коллегой Кеворкяна, и взял за основу ту же смесь угарного газа и азота, что и в «Мерситроне». «Судьба» состоит из уже знакомого пластмассового чемодана с пенопластом, внутри которого находится черный микропроцессор Raspberry Pi, подсоединенный к баку с газом бренда Max Dog и носовым канюлям. Микропроцессор совместим с приложением на смартфоне или любым HDMI-экраном и задает те же вопросы, что и «Избавление» (слова «смертельная инъекция» заменили на «смертельный газ»). Еще есть пульсоксиметр на палец — для измерения сердцебиения и уровня кислородного насыщения крови пользователя; когда оба показателя падают до нуля, микропроцессор отключает газ. Создание прототипа оплачено целевыми взносами членов Exit, которым не терпится опробовать устройство на себе. Вот теперь машина смерти поистине вошла в век краудфандинга и смартфонов.
