Я снова спускаюсь на первый этаж, следуя за звуками живого лаунж-джаза в поисках Филипа. Ищу на веранде у канала, где не протолкнуться от людей, делающих селфи. Кто-то даже привез с собой собачку в коляске. Толстого джек-рассела. Хенни-Пенни! А вот и Фиона, и Филип. Гавайских рубашек как не бывало: Филип — в бежевом льняном пиджаке, очаровательном канотье и черном шейном платке. При виде меня в его глазах за круглыми очками мелькает удивление, но мы здороваемся, и он плетется со мной по каменной лестнице в зал с «Сарко», все еще с бутылкой итальянского пива в руке.
Я перехожу к делу.
— Она работает? Эта версия, которую я сейчас вижу?
— Мы замеряли, что происходит внутри капсулы с уровнем кислорода.
— Тестировали?
— Да, работает отлично. Начинаешь с 21% кислорода, которыми дышим мы все, а меньше чем за минуту уровень падает ниже 1%. И мы знаем, что происходит, когда попадаешь в среду с одним процентом кислорода: это усыпляет, дезориентирует, почти опьяняет. А вот и Алекс.
Он показывает на высокого человека в аккуратно выглаженной синей рубашке: Александр Баннинк, голландский инженер, обычно разрабатывающий автобусы, поезда, лангеты и протезы, впервые воплощает идеи Филипа о стильной смерти. Они по-братски хлопают друг друга по спине.
— Что думаете? — немедленно спрашивает меня Алекс.
Я не знаю, как ответить. Я никогда подобного не видела, но непохоже, что это работает. Клавиатура кажется придуманной чуть ли не в последнюю минуту, хотя над ней и надо работать в первую очередь, если хочешь сделать рациональный суицид действительно рациональным. Я впечатлена и разочарована, заинтригована и встревожена.
— Хороший вопрос, — отвечаю я. — Думаю, похоже на какое-то транспортное средство.
Кажется, это правильный ответ.
— Это была идея Алекса! Передать идею движения. Вообще-то здесь многие идеи принадлежат Алексу.
— Как бы вы сами описали «Сарко»? Что это такое? — спрашиваю я.
— Это демедикализация процесса смерти, — говорит Филип, пока люди вокруг фотографируют его творение. — Что меня беспокоит в общем тренде получения контроля над разными вариантами завершения жизни, так это растущая медикализация процесса. На самом деле мы не получаем контроля, а передаем его кому-то другому, обычно — врачам. «Сарко» дает возможность сказать: «Я принял решение, и мне не нужна помощь “экспертов”».
Филип — врач-дезертир, дарующий людям истинную власть над смертью.
— Медицина участвует только в самом начале — для определения умственной дееспособности пользователя. Следующая часть нашего процесса — разработка искусственного интеллекта для тестирования, — продолжает он. — Клавиатура не будет работать, пока не сдашь тест. Над этим ведется большая работа. И, конечно, существует серьезная оппозиция: люди говорят, что это невозможно, что искусственный интеллект никогда не заменит психиатра. Ничего сложного в этом нет. Вопрос в том, примем ли мы это. Профессиональная медицина сопротивляется тому, что ее роль скоро захватит искусственный интеллект. Новые возможности несут с собой большие перемены.
Алекс же очень гордится экологическими характеристиками. 3D-печать означает, что доставить его можно без вреда для планеты.
— Основа из биоразлагаемого пластика, ПЛА, по сути, картофельного крахмала или свекольного, — говорит он так, будто эта машина сделана из залежавшихся чипсов, а не из вещества, которое вообще-то разлагается на протяжении десятилетий. — Все покрытие настолько экологичное, насколько возможно, а лак — автомобильный, на водной основе.
— Почему это так важно?
— Ну, потому что в этом вас могут похоронить.
— И даже если не похоронят, мы хотим быть экологичнее, — вставляет Филип. — Мы не хотим влиять на окружающую среду. Кое-кто нам уже говорил: «Я хочу умереть сейчас, потому что я расходую ресурсы. Я подошел к естественному завершению жизни и не хочу стать обузой для планеты, хочу поступить правильно». Это мы наблюдаем все чаще.
Я вспоминаю Боба Дента, нулевого пациента Филипа, который не хотел быть обузой для жены. Никто не хочет быть обузой. Но что бы ни говорил Филип, я все равно не верю, что аппарат работает. И наконец спрашиваю Алекса об этом.
— Это все еще концепт, — подбирает слова Алекс. — Из-за сроков выставки основание не функционирует, зато верхняя часть рабочая.
— Вы когда-нибудь в него ложились?
— Я — нет, — говорит Филип, делая глоток пива.
— Мне страшно, — смеется Алекс.
— У аппарата может отвалиться задница. Мы не хотели рисковать за несколько дней до презентации.
— А в нем будет удобно высокому человеку?
— Это индивидуальный проект, — говорит Алекс. — Крупный человек может распечатать «Сарко» под себя. Но все зависит от направления, которое выберет Филип. Если появится своя клиника, может быть, мы сделаем и один размер на всех.
— Так надо сделать в Швейцарии, — кивает Филип.
Филипа очень радуют мысли о Швейцарии. Там Exit открывает клинику — первое место в мире, где помогут умереть в полностью немедицинском окружении. Машину людям предоставят напрямую, без всякой 3D-печати, потому что в Швейцарии никого не волнует, оказывают они помощь при суициде или нет. Филип уже нашел здание и нанял персонал.
— Швейцария — единственное место, где мы можем предоставлять «Сарко» напрямую. Если хотите воспользоваться им у себя в Великобритании — ну, придется распечатать.
— А сколько занимает печать?
Они переглядываются, судорожно улыбаясь.
— Скажем? — смеется Алекс. — Довольно долго. Мы печатали непрерывно четыре месяца.
— Вау, — говорю я. — То есть мирная смерть в удобное время — только планировать ее придется сильно заранее.
— Да, не для импульсивных людей, — сухо отвечает Филип.
Они не рассказывают, сколько им это стоило, говорят только, что «слишком много» и процесс был проспонсирован «некоторыми крупными взносами Exit». Справедливости ради, Филип и не считает, что люди бросятся печатать «Сарко» в скором времени. Он думает, машина попадет в широкое пользование к 2030 году, когда, по его расчетам, станет распространена и доступна 3D-печать в крупных масштабах. Но печатать все равно придется по частям: выясняется, что раму, панели корпуса и другие компоненты придется собирать. И остается еще газ.
— Где брать жидкий азот?
— Покупать, — устало говорит Филип.
— Где?
— Эм, у продавцов жидкого азота, — хмыкает он так, будто они есть на каждой улице. Возможно, у Max Dog скоро появится свой ассортимент. — Их достаточно, и это ни в коей мере не продукт ограниченного распространения, — добавляет он.
После того как вы распечатаете «Сарко», зальете азот и введете свой код, внутри вас вновь будут ждать кнопки: зеленая кнопка «Умереть» подает газ, а красную «Стоп» можно нажать, если передумали. (Нажимаются они только изнутри — предохранитель на случай, если кто-то хочет использовать «Сарко» для убийства.) Есть и запасной люк, который можно выдавить, но похоже, времени на решение будет не так уж много.
