Выданная в тюрьме маска скрывала нижнюю часть лица Эрны, однако было видно, что девушка весьма красива, и Аджамбо машинально поправила волосы.
– Протестую, – подал голос заместитель прокурора Фернандес. – Гендерная принадлежность бесплатного защитника не имеет отношения к делу.
– Принимается, – кивнула судья. – Морган?
– Согласен с вашим решением, Ваша честь.
– Если никто не против, я предлагаю перейти к рассмотрению дела, – проскрипел Фернандес, которому предстояло сидеть в зале заседаний до вечера.
– В чем тебя обвиняют, милое дитя? – обратилась к Эрне Аджамбо.
– Карантинный арест, Ваша честь, – по пути в зал Каплан велел вести себя максимально скованно, поскольку судье Малик нравились скромные и робкие девушки, и Эрна старалась изо всех сил. – Я возвращалась из Европы…
– Что ты делала в столь ужасном месте? Что там вообще делать приличной девушке?
– Я работала волонтером у «Врачей без границ».
– Ты врач?
– Нам нужны специалисты в разных областях, – всхлипнув, ответила девушка. – Я работала сиделкой и помогала в решении хозяйственных вопросов.
– Какое благородное занятие.
– А теперь решила вернуться домой, чтобы продолжить обучение.
– Прекрасно.
– Спасибо, Ваша честь.
– Почему же тебя не отпустили сразу?
– Мне это неизвестно, Ваша честь.
– Стандартный набор подозрений, – сообщил заместитель прокурора.
– В чем вы подозреваете эту милую и благородную девчушку? – изумился Каплан.
Эрна снова всхлипнула.
– Фернандес?
– Арест производил не я, Ваша честь, – напомнил заместитель прокурора.
– Хочу сказать, что, побывав в Европе, я осознала, что угрозы, от которых нас защищают доблестные сотрудники специальных служб, действительно существуют, – подала голос Эрна. Морган довольно кивнул и провел ладонями по юбке. – Я видела ужас, который творится в Европе, и не хочу, чтобы нечто подобное проникло в мою страну. У меня нет никаких претензий ни к Иммиграционной службе, ни к тюрьме Портового управления, я просто… – Эрна вытерла выступившие на глазах слезы. – Я просто хочу домой.
– Я хорошо тебя понимаю, милая, – судья перевела взгляд на обвинителя. – Есть что добавить?
– Допрос мисс Феллер прошла удовлетворительно, – неохотно протянул заместитель прокурора. – Но нужно отметить, что ИИ безопасности и правосудия не очень доволен результатом полиграфа…
– Фернандес, я даже отсюда вижу, что эти мелкие всплески не стоят и выеденного яйца, – громко произнес Морган. – Почему ты хочешь вернуть девочку в тюрьму порта?
– Отстань, Каплан, ничего я не хочу, – отмахнулся заместитель прокурора. Он изредка расслаблялся на вечеринках Зуботычины и после ее отстранения нервно реагировал на все упоминания тюрьмы Портового управления.
– Морган, не горячись, – попросила Малик.
– Прошу прощения, Ваша честь.
– Заместитель прокурора?
– Обвинение удовлетворено результатами проверки, Ваша честь.
– В таком случае, мисс Феллер освобождена в зале суда!
И стук судейского молотка показался Эрне божественной музыкой.
///
Однако в тюрьму пришлось вернуться. На отдельном, специально для «счастливчиков», автобусе; неудачников, получивших сроки или продление карантинного ареста, оставили дожидаться вечернего рейса. Раньше маршалы возвращали заключенных скопом, со смехом наблюдая за драками, обязательно вспыхивающими между освобожденными и теми, кому не повезло, но после двух смертельных случаев «развлечение» запретили, поэтому Эрна и Карифа вернулись в тюрьму без приключений и в хорошем настроении. Которое стало еще лучше, когда им сообщили, что Зуботычина уехала обедать – встречаться с главной надзирательницей девушкам не хотелось даже сейчас, хотя формально они уже перестали быть заключенными. Они получили коробки с вещами и тут же, в «зоне освобождения», переоделись, с радостью вернув государству оранжевые комбинезоны и нижнее белье.
– А ты еще красивее, чем казалась, – негромко произнесла Карифа лаская взглядом без стеснения обнажившуюся девушку. – Оранжевое тебе не идет.
– Оранжевое никому не идет, – ответила Феллер, снимая и бросая на пол неудобный государственный лифчик. – Поганый цвет.
И улыбнулась, потому что ей нравилось слышать комплименты.
Эрна действительно была красива: густые каштановые волосы чуть ниже плеч, волнистые ровно настолько, чтобы создавать пышность, обрамляли худое лицо с тонкими чертами: высокие скулы, аккуратный прямой носик, изящные губы и узкий подбородок. Фигура скорее стройная, чем женственная: длинные ноги, тонкая талия, высокая, упругая грудь. Но в первую очередь все обращали внимание на глаза девушки: большие, карие, с пышными ресницами, они сразу приковывали к себе и не отпускали ни мужчин, ни женщин, как будто Эрна владела искусством гипноза. И сейчас, когда девушка переоделась и почувствовала себя свободной, они засияли нереальным, невозможным в тюрьме светом и по-настоящему ошеломили мулатку.
– Пойдем? – спросила Эрна, забрасывая на плечо не слишком объемистый рюкзак.
– Это все твои вещи? – опомнилась Амин.
– А что?
– Мало.
– У тебя и этого нет.
– Хочу напомнить, что меня взяли во время морской прогулки на быстроходном катере, а ты возвращалась с другого континента.
– Люблю путешествовать налегке.
– Настолько налегке?
– Если что-то понадобится – я куплю, – пожала плечами Феллер.
– Ты не смогла нанять толкового адвоката.
– Я не собираюсь вечно сидеть без денег.
– Я помню: ты будешь вязать и продавать свитеры по бабушкиному рецепту.
– Вязать по бабушкиному рецепту, – поправила подругу Эрна, – а продавать – в соответствии с современными маркетинговыми технологиями. Кстати, ты решила выйти из бизнеса?
– Кстати, не вижу на тебе ни одной вязаной вещи.
– Я вяжу только на продажу.
Девушки вновь рассмеялись.
Их одежда оказалась на удивление похожей: джинсы, низкие кроссовки и футболки, у Карифы черная, без принта, у Эрны белая, с яркой красной надписью: «Never!» Поверх футболки Эрна носила короткую джинсовку, а Карифа – плотную, водонепроницаемую ветровку, надевать которую сейчас не стала, поскольку предназначалась куртка для ночной «прогулки по морю», а день выдался теплым.
– Тебе есть куда идти? – спросила Амин, когда они вышли из здания тюрьмы и направились к воротам порта.
– Мне вернули наличные, так что придумаю что-нибудь, – пожала плечами Эрна. И поправила дыхательную маску. – На улице не останусь.
