– А спросить у мамы?
– Мама умерла. Ладно, не хочу вас прогонять, но завтра у меня напряженный съемочный день, надо подготовиться. И вам ведь тоже надо собирать вещи, – добавила она.
– Да, я пойду.
Они встали.
– Ну, вот и все, – с печальной улыбкой промолвила Ребекка.
– Доброй ночи, берегите себя, – сказал Ари.
– Хорошо. – Ребекке захотелось плакать. – Я пройду с вами до лифта.
Они молча подошли к лифту. Ари нажал кнопку.
– Ну что ж, прощайте, Ари.
Он вошел в лифт, и дверь начала закрываться.
– Ребекка!
Ари нажал кнопку, чтобы остановить дверь.
– Да, Ари? – не поднимая глаз, сказала девушка.
– Посмотрите на меня.
Ребекка подняла глаза, и он прочел в них чувства, отразившие его собственные.
– Мы оба должны разобраться со своим прошлым, и мне надо вернуться в Индию. Но я думаю, нам надо встретиться снова. Вы согласны?
Дверь опять начала закрываться. На этот раз ее остановила Ребекка.
– Да.
– А еще я хотел попросить: позвоните мне, если соберетесь когда-нибудь в Индию.
– Хорошо.
– Обещаете?
– Обещаю.
Дверь закрылась, и Ари уехал.
На следующий день съемочная группа отправилась в Астбери-холл доснимать оставшиеся эпизоды. Ребекку била нервная дрожь.
– Не волнуйтесь, мы все будем защищать вас от влюбленных поклонников, рыщущих по темным коридорам, – успокоил девушку Стив, провожая в гримерную. – Остался всего один день.
– Я справлюсь, – ответила она, смущенная тем, что ее история уже известна всем и каждому.
К счастью, большинство сцен снималось на свежем воздухе, а как только Ребекка закончила, ее отвезли в гостиницу. Оказавшись в номере, Ребекка поняла, что теперь, когда она больше не живет в Астбери-холле, ей хочется как можно скорее уехать из Девона. Самый просторный номер в отеле, который выбил ей Стив, после девонских просторов напоминал собачью конуру.
«Представляю, что будет в Нью-Йорке», – подумала она, вспомнив свою квартиру в стальной башне, где придется прятаться от папарацци. Да, ей будет не хватать не только цветущего сада и зеленых лужаек парка. И дело не в Джеке. Недавно внутри возникла какая-то странная пустота. Словно некая часть исчезла, а это место продолжало отзываться на любое движение тупой болью. Вот только что болит, не понять.
В последний день, когда режиссер объявил об окончании съемок, все собрались на залитой вечерним солнцем террасе пить шампанское.
– Жалеете, что все закончилось, Бекс? – спросил Джеймс.
– В какой-то степени да. Я многому научилась и сама чувствую, что выросла – как актриса, и вообще.
– Это правда, – включился в беседу Роберт, положив руку ей на плечо. – Вы прекрасно сыграли. Уверен, награды не заставят себя ждать.
– Спасибо. Надеюсь, я не подвела вас.
– Нисколько. С радостью приглашу вас в свой следующий проект.
Ребекка увидела в дальнем углу террасы миссис Треватан, подававшую шампанское. В последние дни девушка старалась не встречаться с ней лицом к лицу, но теперь поняла, что надо подойти попрощаться. Миссис Треватан всегда была добра к ней. Когда техники стали собирать оборудование, Ребекка отправилась на поиски экономки. Та мыла бокалы на кухне.
– Добрый вечер, – смущенно сказала девушка. – Я хотела попрощаться.
Экономка вытерла руки о передник и повернулась. На ее лице отразилось неподдельное страдание.
– Ребекка, – взволнованно сказала она, – мне очень жаль. Во всем виновата я. Я должна была понимать, к чему это может привести.
– Пожалуйста, не казните себя, миссис Треватан. Вы хорошо заботились об Энтони все эти годы.
– Да, мы стараемся помочь тем, кого любим… Я все-таки надеюсь, что об Астбери останутся не только плохие воспоминания.
– Конечно! Не считая последних событий, мне здесь очень понравилось. А что теперь будет здесь? Что вы будете делать, пока Энтони в больнице? – спросила Ребекка.
– Теперь поместьем занимаются опекуны. Даже если его будут продавать, потребуется немало времени.
– Они могут продать поместье? Я думала, такое решение вправе принять лишь сам Энтони.
– К несчастью, его объявят недееспособным. Кстати, я уже собиралась написать вам, потому что я каждый день навещаю его в больнице, и он просил передать: он очень сожалеет, что напугал вас. Дело в том, что он полюбил вас и совсем запутался, бедняжка.
– Я знаю, доктор Трефузис все объяснил. Мне очень жаль.
– Не расстраивайтесь. Вы не виноваты, что ваша красота так на него подействовала. Но если вдруг захотите написать ему, он будет очень рад. Думаю, ему станет легче.
– Я напишу.
Лицо миссис Треватан просветлело.
– Мне нелегко его навещать: он постоянно плачет, просится домой и вообще не понимает, где находится, бедный ягненочек. Поэтому я и прошу, чтобы вы ему написали. У него никого нет, кроме меня.
– Да-да, обязательно напишу. А сейчас мне пора. Я уезжаю.
– Уверена, вы будете рады вернуться к своей обычной жизни в Нью-Йорке.
– Если честно, не представляю, – ответила Ребекка. – Мне будет вас не хватать, миссис Треватан.
– Ох, перестаньте, милочка, я сейчас заплачу. Вы такая славная. Идите сюда, я вас обниму.
Миссис Треватан распахнула руки, и Ребекка бросилась в ее объятия.
– Да, много воды утекло, с тех пор как вы сюда приехали, – вздохнула миссис Треватан, отпуская Ребекку. – А вы увидитесь с юным джентльменом из Индии?
– Не знаю.
– Конечно, дело не мое, но вы были бы прекрасной парой. Он гораздо лучше, чем этот актеришка – «Фигаро тут, Фигаро там»!.. Ну ладно, ступайте, я буду вами гордиться.
– Если вдруг захотите приехать в Нью-Йорк, то в моей квартире для вас всегда найдется место! – с чувством сказала Ребекка.
– Спасибо, солнышко, но вы ведь знаете: я не могу оставить его светлость даже на несколько дней. Мне тоже пишите, хорошо?
– Да, обязательно напишу, миссис Треватан.
– Ой, чуть не забыла. Возможно, вы захотите взять на память… – Женщина потянулась к подоконнику и достала срезанную Энтони розу. – Представляете, она не завяла! Лишь уронила пару лепестков, когда вы уехали несколько дней назад. Правда, красивый цвет? Засушите ее в книге. Она поможет вам запомнить его светлость, каким он был.
Ребекка взяла розу, понимая, что хочет сказать миссис Треватан, поднесла к лицу и вдохнула волшебный аромат.
