Разве кто-то сможет догадаться, что только что произошло в моей жизни, размышляла я, поймав такси на загруженной Кингс-Роуд. Залезла в машину и велела шоферу гнать в Хитроу.
Нет, никто ни о чем не догадается.
* * *
Через пять часов, когда солнце уже лениво клонилось за кромку Женевского озера, я стояла на берегу у нашей собственной понтонной переправы в ожидании последнего рывка по направлению к дому.
Кристиан, капитан моторного катера, поджидал меня на борту нашего элегантного плавсредства под названием «Рива». По выражению его лица было понятно, что он в курсе всего случившегося.
– Как долетели, мадемуазель Майя? – участливо поинтересовался у меня Кристиан, помогая вскарабкаться на борт. В его голубых глазах плескалось сочувствие.
– Слава богу… я уже здесь, – ответила я нарочито нейтральным тоном и уселась на мягкое кожаное сиденье дивана изысканного кремового цвета, протянувшегося по всей корме. Обычно я всегда устраивалась впереди, на пассажирском кресле рядом с Кристианом, и в течение двадцати минут, пока длилось наше путешествие домой, с удовольствием наблюдала за тем, как катер стремительно рассекает воды Женевского озера. Но сегодня мне захотелось посидеть в одиночестве. Кристиан включил двигатель на всю мощь. Последние всполохи уходящего солнца отражались в окнах роскошных вилл, разбросанных вдоль кромки озера. Раньше всякий раз, оглядывая окрестности, я думала о том, что вот еще немного, и я попаду совсем в иной, неземной мир, не имеющий ничего общего с действительностью.
То был мир Па Солта.
Впервые у меня защипало в глазах, когда я мысленно назвала отца его домашним прозвищем. Это я его придумала, когда была еще совсем маленькой. Отец всегда любил бороздить моря и океаны, и часто, когда после долгого отсутствия он возвращался в наш дом на берегу озера, от него пахло солоноватым морским воздухом. Пахло морем. Так и приклеилось к нему это прозвище: папа-соль, Па Солт. А потом и мои младшие сестренки тоже стали звать его папой-солью.
Как только катер набрал полную скорость, теплый ветерок засвистел в ушах, растрепав мои волосы. Сколько таких поездок я совершила в Атлантис в прошлом, в наш дом, в тот волшебный замок, который воздвиг Па Солт. С суши дом был абсолютно неприступен. Его построили в частных владениях, на узкой полоске суши, окруженной со всех сторон серповидной горной грядой, плавно сбегающей к самому берегу. Единственно доступный маршрут – это добираться в Атлантис лодкой или катером прямиком по озеру. Ближайшие соседи – в нескольких десятках миль отсюда. Словом, Атлантис – это настоящее суверенное королевство, существующее отдельно от всего остального мира. И все в этом королевстве казалось волшебным… А все его обитатели, и Па Солт, и мы, его дочери, жили здесь, словно в заколдованном царстве.
Каждая из нас, шести девочек, была удочерена Па Солтом еще в младенчестве. Он отыскал нас в самых разных уголках земли и привез к себе домой, в Атлантис, где мы и взращивались под его надежной защитой и опекой. И каждая из нас, по словам отца, была уникальной, неповторимой, ни на кого не похожей… Ведь мы же были его девочками. Он назвал нас в честь звезд из созвездия Плеяд, которое еще известно под названием «Семь сестер». Любимое папино созвездие. Я, Майя, самая первая звезда и самая старшая из сестер. Когда я была маленькой, отец часто брал меня в свою обсерваторию со стеклянным куполом, которая располагалась под самой крышей дома. Он поднимал меня своими большими сильными руками поближе к телескопу, давая возможность полюбоваться ночным небом.
– Вот она! Взгляни, Майя! – восклицал он, фокусируя резкость линз. – Вон та красивая сверкающая звезда, в честь которой ты названа.
И мне тогда казалось, что я действительно вижу ее. Потом отец начинал рассказывать мне всякие легенды, связанные с происхождением наших с сестрами имен, но я едва слушала его. Я просто наслаждалась объятиями его рук. Ведь в эти редкие неповторимые мгновения отец всецело принадлежал мне, и только мне.
Я росла, и постепенно до меня стало доходить, что Марина, которую я с раннего детства воспринимала как мать и даже сократила ее имя до привычного «Ма», была великолепной, к тому же весьма известной в педагогических кругах, гувернанткой и одновременно няней, которую отец нанял специально для того, чтобы она присматривала за мной. Ведь он так часто и подолгу отлучался по своим делам. Конечно, Марина была для нас, всех девочек, гораздо большим, чем просто няня или гувернантка. Ведь это она утирала наши детские слезы, учила нас, как следует правильно вести себя за столом, ласковой, но твердой рукой вела через все сложные перипетии возрастных перемен, которыми сопровождается превращение девочки в девушку.
Она всегда была рядом с нами, и, честное слово, я не смогла бы любить ее сильнее, если бы она и в самом деле была моей родной матерью.
Первые три года жизни мы с Мариной прожили в полном одиночестве в нашем волшебном замке на берегу Женевского озера. А Па Солт в это время бороздил моря и океаны, занимаясь бизнесом. А потом потихоньку, одна за одной, в доме стали появляться и другие сестры.
Отец всегда возвращался домой с подарком для меня. Стоило мне только заслышать рев мотора нашего катера, и я тут же кубарем скатывалась по лужайкам вниз, к берегу, мчалась сквозь деревья, не разбирая дороги, чтобы встретить его прямо на пирсе. Как всякому ребенку, мне не терпелось поскорее увидеть, что он там прячет в своих волшебных карманах, какой такой сюрприз приготовил мне на этот раз. В тот раз он подарил мне искусно вырезанный из дерева олений мох, ягель. По его словам, над этой поделкой трудился сам Санта-Клаус на Северном полюсе. Но тут из-за его спины выдвинулась женщина в сестринском одеянии. В руках она держала сверток, завернутый в теплую шаль. В свертке что-то шевелилось.
– На сей раз, Майя, у меня для тебя приготовлен совершенно необычный подарок, – улыбнулся отец, беря меня на руки. – Я привез тебе маленькую сестричку. Больше ты не будешь коротать время в одиночестве, пока меня не будет дома.
И жизнь наша кардинально поменялась. Патронажная сестра, которую отец привез с собой, через несколько недель уехала, и все заботы о малышке взяла на себя Марина. Я же с трудом представляла себе, как это красное, вечно хныкающее создание, от которого порой неприятно пахло и которое постоянно требовало внимания к себе, как это существо можно называть подарком. Но в одно прекрасное утро Альциона – малышку назвали в честь второй по значимости звезды из созвездия Плеяд – вдруг улыбнулась мне за завтраком, сидя на своем высоком стуле.
– Она меня узнает! – воскликнула я удивленно, обращаясь к Марине, которая как раз занималась кормлением девочки.
– Конечно, узнает, Майя! А как же иначе, моя дорогая? Ты же ее старшая сестричка. Ты всегда будешь для нее примером. Ведь именно ты будешь обучать ее всему тому, что знаешь сама и чего она пока не знает.
И действительно, по мере взросления Альциона превратилась в мою тень. Везде следовала за мной буквально по пятам, что в равной степени и забавляло, и раздражало.
