— Спокойной ночи, Федор Иванович.
Пройдя в комнату, Саша заметил, что профессор ждет закрытия двери, будто пытаясь удержать его в поле зрения как можно дольше. Он не находил объяснения поведению профессора.
На следующее утро ученый застал Александра на беговой дорожке в тренажерном зале. Коротко поздоровавшись, он предложил встретиться в восемь за завтраком.
— Позавтракаем, — говорил старик, когда они встретились в очереди в столовой, — и у нас будет уйма времени, чтобы вдоволь наболтаться.
— Разве вам не нужно работать? — удивился Саша.
— Нет, мой мальчик, — крякнул ученый, — у меня остались еще кое-какие дела, но они подождут. Я выхожу на пенсию.
Александр удивленно вскинул брови, но промолчал.
Апартаменты Федора Ивановича отличались от комнат обычных служащих и гостей станции. Кроме спальни, ему полагалась гостиная, а санузел был богат большой ванной.
— Предлагая мне попросить отпуск, вы знали о том, что меня планируют перевести? — Саша устроился в одном из трех кресел. Несмотря на то, что за окном было светло, в гостиной царил полумрак.
— Знал, — кивнул старик. — Кроме того, что это теоретически можно было устроить между твоими стажировками, два месяца назад я уже передавал дела. Попытаться вызвать тебя официально имело такой же шанс на успех, как и твоя личная просьба. Но даже если бы не было перевода, уверен, ты что-нибудь придумал бы.
— Зачем же вы хотели меня увидеть?
Губы старика вытянулись в прямую линию, и он остановил на собеседнике взгляд прищуренных глаз.
— Ты спрашиваешь, почему я вызвал тебя сюда физически, а не рассказал о своем выходе на пенсию в очередной беседе за шахматной доской, или зачем в принципе хотел тебя видеть?
— Наверно и то и то, — мягко улыбнулся Александр, не горя желанием разбираться в шарадах старика.
Профессор посмотрел в окно.
— Я провел на этой станции пятнадцать лет, Саша. Десять из них мы даже на поверхность выйти не могли, не рискуя получить серьезные обморожения. И это в два раза дольше, чем ты живешь на белом свете. Думаю, мои старые кости заслужили погреться на солнышке.
Федор Иванович улыбнулся собеседнику и продолжил:
— Корпорация подарила мне домик на Сицилии, — засмеялся он. — За время работы здесь я заработал столько, что могу покупать по такому домику ежемесячно до конца своих дней. В сравнении со временами моей молодости недвижимость сильно подешевела. Люди готовы существовать в чулане, лишь бы хватало денег на все вторые, десятые, миллионные реальности, кучи «жизненно-необходимых» сервисов, эти протезы для калек. Но все же это был приятный сюрприз, особенно принимая во внимание, что пляжи там снова из песка, а не из пепла, — он помолчал. — Конечно, я буду принимать участие в научных конференциях, меня даже пригласили в институт ООН и консультантом в «Русь» чтобы попытать счастья разговорить «полоумного» старика и выведать наши корпоративные тайны, будто я не напичкан этими крошками, как индейка яблоками… и они не пустят токсины как только Липа узнает о предательстве. Ты знаешь, что Липа с нами до конца жизни? Липа, не подумай, я безмерно рад этому!
— Взаимно, профессор, — вежливо ответила LSS откуда-то из стены.
— Еще меня упорно приглашают присоединиться к их движениям разные ассоциации по защите всевозможных прав: от подключенцев до меньшинств, — старик скривил губы.
Саша тоже усмехнулся.
— Так что у меня теперь работы будет не меньше, чем прежде, — продолжал Федор Иванович.
Александр терпеливо ждал. Он все еще не получил ответа на свой вопрос и прекрасно знал, что старик не мог об этом забыть.
— Я подумал, что… — голос ученого неуловимо изменился, когда он заговорил вновь, — больше может не представиться возможности увидеть тебя. Тебе на самом деле нужны более веские причины, чем простое желание увидеться?
— Да, Федор Иванович, — ответил Александр как можно мягче, — вы же знаете. Из-за уважения к вам и себе, помня то, чему вы сами меня учили, я не могу принять «просто желания увидеться» притом, что «видимся» мы регулярно.
— Хорошо, — кивнул старик с неожиданной усмешкой, будто сказанное ранее было очередной проверкой. — Подышим воздухом? Полагаю, на улице необыкновенно свежо…
Они шли по коридорам жилого отсека к комнате Александра, чтобы захватить верхнюю одежду, потом направились к лифтам. Александр не питал иллюзий по поводу безопасности переговоров вне стен станции, даже если удалиться от нее на приличное расстояние: Липа действительно сопровождала любого пользователя LSS LPI всегда и везде. Но Федору Ивановичу, похоже, по случаю кардинальной перемены в жизни стало необходимо почувствовать твердую почву под ногами и поверить хотя бы иллюзию конфиденциальности.
— А ты так и не участвовал в соревнованиях после тех случаев?
— Нет.
Старик зашел в открывшиеся створки лифта.
— Ну, а девушки?
Вспомнив недавний визит Риты Ивановой, Александр усмехнулся и посмотрел в пол. Ученый внимательно наблюдал за ним. Когда Саша заговорил, голос оставался ровным, но ученый все равно слышал грусть и иронию.
— Хорошо, что вы вспомнили про соревнования. Я и забыл, что кто-то усмотрел во мне сверхчеловека и сделал это достаточной причиной для дисквалификации. В офисе меня наоборот считали недочеловеком. Если я встречу женщину, которая увидит во мне человека без каких-либо приставок…
Двери лифта раскрылись, и Александр не стал договаривать. Они вышли.
— Но тебе, ведь, нравилось бегать на лыжах, — продолжил старик.
— И сейчас нравится. Правда, ввиду новой работы возможностей будет меньше.
— Не хочешь вечером сыграть партию? У меня есть настоящие шахматы! — улыбнулся Федор Иванович.
— С удовольствием!
Они вышли на улицу и одновременно замерли, будто споткнувшись о мороз. Федор Иванович нерешительно вдохнул. От огромной двери за их спинами шла колея к выезду за территорию. В колее виднелись человеческие следы.
— Прежде чем принять решение о твоем продвижении, администрация советовалась со мной, — начал Федор Иванович. — Вполне прогнозируемые вопросы о твоем функционале, возможностях… все это есть в твоем файле, но им, похоже, хотелось получить информацию из первых рук.
— Если бы они читали мой файл, — предположил Александр, — то никогда бы не решились дать мне тех возможностей и ответственности, какую собираются.
— Поверь мне, они его читали, — снисходительно улыбнулся старик, и мужчина удивленно обернулся. — Никто, конечно, не помнит подробностей в деле пятилетней давности, — продолжал старик, как ни в чем не бывало, — многое стерлось. Память у людей нынче уже не та… слишком доступна информация и ее слишком много. Зачем помнить то, что можно в секунду запросить из сети?
