— Ты догадываешься, что от тебя хочет Верблюдов? — перевел тему Петр.
— Я больше думаю о том, что от меня хочет президент, Петь, — усмехнулся Михаил.
— Слушай, да отвлекись ты на секунду!
— От чего, Петь? От своей жизни?
Они молчали с минуту. Михаил курил, Петр смотрел на что-то перед глазами.
— С тобой всегда было сложно, но сейчас ты абсолютно невыносим.
— Ну и иди на хрен отсюда! Не хочешь работать, мне хоть дай!
Петр захохотал, поднимаясь. Михаил тоже не сдержал улыбки, вспомнив, что это был диалог, уже звучавший в этом кабинете около пяти лет назад, в первые дни его президентства.
— Почему ты не едешь домой? — спросил Петр, когда они отсмеялись, — боишься оставаться там один?
— Вероятнее всего, через два месяца у меня не будет этого дома. Пытаюсь привыкнуть… — признался Михаил. — Но страха нет. У меня куча охраны. Но если захотят убить, найдут способ… — он помолчал, размышляя. — Нет, не боюсь.
— Не боится умереть только тот, кто не хочет жить, Мих.
— Ты — демагог хренов. Я хочу жить! Но я не хочу жить в страхе!
Петр заговорщицки оскалился и Михаил с готовностью вскинул брови. Когда по еле уловимому жесту зама на стене перед президентом засветилась огромная, стилизованная под журнальную обложку страница, президент понял и почему здесь Петр, и причину звонка Верблюдова.
— Персона года!
— Вот придурки! — засмеялся президент польщено.
Он не думал, что такая ерунда, как признание его самой выдающейся личностью текущего года по версии одного из, хоть и уважаемых, но от этого не менее глянцевых изданий, сможет искренне развеселить его.
— Миха, ты — персона года! — не унимался Петр.
— Это ничего не значит, Петь.
— Вот зря ты так! В сравнении с первым годом твой рейтинг взлетел в небеса. Посмотри на прирост пользователей LLS! И это не только благодаря качеству услуг и снижению их стоимости, в сравнении с «Русью». Даже несмотря на отсутствие полицейских подразделений, люди чувствуют с нами себя в большей безопасности, особенно в информационном плане. А бесплатные и экономичные программы в LPC? Да мы сманили всех толковых медиков и из государственного и из коммерческого сектора! А взбалмошный, харизматичный президент?! А его зам? Наши новости почти всегда в топе!
— Надеюсь, это поможет Анне на аукционе. Я уже со всем распрощался, но дом…
— Ты знаешь, что у меня с деньгами, Мих.
— А ты знаешь, что за свои ошибки я расплачиваюсь сам. Я не впутывал тебя в разборки с Крышаевым.
— А может, следовало бы?
— Поздно… я просто еще надеюсь, что у нее получится сохранить дом.
— Это не такие большие деньги, глупо продавать все. Возьми кредит, займи у матери. Куча возможностей. Что ты уперся снять с себя последние трусы? Примеряешь костюм жертвы?
— Девятьсот миллионов.
— Что?
— Кресло, в котором я сижу, стоило девятьсот миллионов. Я планировал реорганизацию, посудиться с Крышаевым и ввести в учредители Пэттинсона. Но мамуля послала меня, и пришлось скупать акции по рынку.
Петр заметно побледнел, с минуту было тихо.
— Почему ты не сказал мне раньше?
Михаил улыбнулся тепло и грустно. Шок Петра вызвал в нем прилив того доверия и любви, что были между ними когда-то давно… уже в прошлой жизни.
— Откуда ты взял такие деньги? Ведь почти все у Ларисы Сергеевны!
— Половину одолжили дублеры, четверть — мать акциями. У меня было что-то на счетах, а остальное занял в ЖИВОМ ПРОЕКТЕ. В общем-то, я выгреб все свободные живые деньги. Что было в акциях, сейчас сливают на седьмом, а Анна занимается аукционом, чтобы выжать максимум из собственности. В общей сложности ей нужно заработать двести лямов или чуть меньше. Возможно, ты прав и это «не такие большие деньги».
Петр молчал, кусая губы. Михаил раскрыл статью, посвященную ему. Он не удивлялся, что узнал об этом так. После гибели Океана-3 ему перестали звонить. Казалось, что окружающие боятся стать той последней каплей.
— Ну, по крайней мере, ты все еще жив… — проговорил Петр задумчиво и когда Михаил взорвался смехом, недовольно покачал головой и вышел.
* * *
В это же время Александр вернулся в свою съемную квартиру. Он выглядел как человек без лица, перебинтованный от макушки до шеи, но это ничуть не смущало его. Слишком много было дел, чтобы позволить себе отсиживаться в клинике.
Зайдя в прихожую, живой проект обратил внимание на непривычный запах, а затем на тишину. Действительно, никто не вышел его встретить.
— Я дома! — крикнул он вглубь квартиры.
— Не ори, Санек, — вышел Шурик.
— Что случилось, где Глеб Саныч?
— Спит.
— Он заболел?
— Можно и так сказать.
— Объясни толком, что случилось?
— Ты весь в бинтах… — Шурик разглядел поднявшегося от обуви мужчину.
— Это для улицы, сейчас сниму. Так что с Глебом Санычем?
— Все в порядке, он просто спит, — уклончиво и тем более виновато проговорил парень.
Александр задержал на нем взгляд и понял, наконец, что это за запах. Не желая смущать Шурика, Александр не стал ничего больше спрашивать и пошел к себе в комнату.
— Ты голодный? — спросил парень в спину Александру.
— Да, наверно…
— А у нас все равно ничего нет, — вспомнил Шурик еще более виновато и живой проект все же кинул на него взгляд, перед тем как зайти в комнату. — Я сейчас схожу в магазин и что-нибудь приготовлю.
Пока Александр раскладывал свои вещи, в прихожей хлопнула дверь. В комнате не было зеркала, для того чтобы снять бинты нужно было пройти в ванную. Замерев на мгновение у двери хирурга, Александр прошел мимо.
— Все равно ничего не понятно, — появился Шурик через двадцать минут. Саша снял бинты, но значительную часть лица закрывали пластыри. — Зубы то вставили?
— Отреставрировали.
— Ну, это главное! Зубы — это половина внешности.
Саша удивленно обернулся и, встретившись взглядом с парнем, не сдержал улыбки.
— А ты не такой уж урод! Дамочки, небось, так и стелятся?
— Я живой проект, дружок. Ты забыл?
— А не все ли равно?
— Вероятно, нет, — Александра искренне забавляла реакция парня. Подняв оставленные в прихожей пакеты, он прошел на кухню.
— Слушай, оставь это, — вмешался Шурик, когда живой проект начал раскладывать продукты. — Иначе снова придется идти.
Александр послушался и, сложив руки на груди, привалился к подоконнику. Шурик поставил на плиту кастрюлю с водой.
