Он снова затянулся. Полная разочарования улыбка делала лицо жестким.
— Вероятно, уже пообещав, я не мог отказаться от данного слова. Так? Ты ведь хорошо знаешь, как я ценю свое слово.
— Миша, прости меня… — Людмила помолчала, а потом добавила с вызовом: — добиваться своих целей любыми способами — это твоя школа!
— Нет, милая. Это школа Крышаева. И мне очень жаль тебя, если ты на самом деле не видишь разницы.
Поискав глазами пепельницу, Михаил подошел к журнальному столику и затушил сигарету.
— Ты была не просто секретарем. Ты была для меня олицетворением «Живого проекта». Человеком на своем месте, идеальным, совершенным, без «человеческого фактора».
Он смотрел в налитые слезами глаза женщины и думал о том, что и здесь виноват сам. Ведь правду не говорят тем, кому правду говорить опасно. Она действительно знала, что лишь натуральная, естественная связь с ней, окрашенная удовольствием и любовью, может быть достойной ценой за ее мечты и желания, но все же попыталась пойти обходным путем. От понимания этого становилось еще больнее, и Михаил неловко надавил ладонью на солнечное сплетение. Потом, скрывая этот инстинктивный жест, он собрал ворот пальто и направился из гостиной, кидая на ходу:
— Ты была мне другом.
— Либо по-твоему, либо никак? — крикнула Людмила вслед.
— Нет, милая… уже никак.
5
Михаил вернулся в офис через полтора часа после того, как покинул его. Что могло произойти за столь короткий промежуток времени, Лена не могла даже предположить. Но шеф изменился. Она не понимала эту перемену, даже ее окрас, но уже не впервые наблюдала нечто подобное. Секретарь поняла, что случилось что-то еще.
Стремительно поднявшись, девушка вошла за ним в кабинет.
— Пока вас не было, заходил Семен. Он просил предупредить, что Анна Гороян официально отказалась от ведения аукциона.
Кинув взгляд на секретаря, Михаил промолчал. На минуту скрывшись в смежной комнате, чтобы повесить пальто, президент занял свое рабочее место. Перед глазами вновь и вновь вставал мираж, заставивший его остолбенеть перед закрытой дверью Людмилы четверть часа назад. Ему мерещилось, что открыв дверь на улицу, он попадает под шквальный автоматный огонь. Это стало бы логичным завершением этого дня, недели, месяца, года и жизни. Пересилив себя, он раскрыл дверь и встретил лишь ледяной порыв ветра и взгляды охраны.
Вокруг снова что-то происходило, события требовали его внимания, и президент с усталым безразличием обратился к секретарю:
— Джоффри здесь?
— Да.
— Вызови Гороян. Когда я наберу тебя, позови Джоффри. Извинись перед ним, когда придет. Соври, что Анна зашла только что. Можешь предупредить меня или сделать вид, что собираешься предупредить о его приходе. Мне нужно, чтобы он слышал наш разговор. Если он уйдет, сообщи мне об этом.
— Хорошо.
— Когда Джоффри зайдет, вызови Федора.
— Сделаю.
Когда Лена вышла, Михаил поднял трубку:
— Семен, в двух словах: что случилось с Аней?
— Ты в офисе? — изумился собеседник вместо ответа. Михаил промолчал и тогда Семен пояснил, — девятого она заехала за PR-щиком и они поехали к тебе. Даже часа не прошло, минут через сорок она вернулась и кинула заявление. Это все, что я знаю, Миш. Я пригрозил уволить, она не отреагировала. Сказал, что в твоих силах сделать так, что ее вообще никуда не возьмут…
— Удивительно, каким дураком ты иногда бываешь. Употреби свой креатив на работу, хорошо?
— Прости, Миш.
Анна застала Михаила на месте, задумчиво подпирающим лоб ладонью. Казалось, он в забытьи, но когда она постучала кончиками пальцев по открытой двери, президент вскинул взгляд. Никак не приветствуя подчиненную, он следил за ней задумчивым взглядом.
Анне была свойственна уверенная походка с широким шагом. При ее быстрой ходьбе никогда не возникало ощущения, что девушка спешит. Каждый ее жест источал уверенность и был в своем праве. И сейчас, под сложно интерпретируемым взглядом большого босса она уверенно прошла в кабинет и остановилась в метре от бюро. Михаил кивнул на стул.
— Осталось чуть больше месяца, — тихо начал он. — Насколько я понимаю, подготовка закончена, но я не получил отчета. Так же Галина уже должна запускать продвижение, а я даже не видел плана.
— Михаил Юрьевич, не игнорируйте мой отказ работать на вашем аукционе. Я на самом деле больше не имею возможности заниматься этим.
Михаил выдержал паузу. Когда он заговорил вновь, его голос стал глух, а каждое слово было нацелено хлестнуть собеседницу в самое уязвимое место:
— Я знал, что ты не справишься. Ты даже Галаксис до конца не довела. Ты ничего не можешь довести до конца. Это было глупейшей ошибкой — положиться на тебя. Любой ресурс в твоих руках превращается в оружие против заказчика.
С каждой слышимой фразой у Анны расширялись глаза. После «оружия против заказчика» она вскочила со стула. Ее губы яростно дрожали.
— Да как вы смеете?!
— Как я смею?! Да у меня в голове не укладывается, как ты посмела даже попытаться так подставить не только меня, но и поручившегося за тебя Семена. Я такую необязательность в жизни не встречал! Даже если не брать во внимание попытку улизнуть от работы и ответственности посреди проекта, даже если не учитывать его важность для заказчика, даже если отказать тебе в наличии элементарной морали и трудовой этики… боже, да я доверился тебе как дурак! Ты всех, кто доверяет тебе, подводишь подобным образом?
Анна застыла в полудвижении, словно морская фигура из детской игры. В груди клокотала обида и ярость, но девушка не находила слов, чтобы выразить чувства. Чтобы скрыть собственные эмоции, Михаил вставил в губы сигарету и потянулся за зажигалкой.
— У меня забот других нет, как еще твои личные проблемы решать.
— Да это вы мне их и создаете!
— А работа тут причем?! — он поднял голос, подстраиваясь под ее тон, — Ты мне дважды обещала, дважды!.. что решишь свои личные проблемы и доведешь аукцион до конца. И стоит мне выйти из-за решетки, чтобы выяснить, что ты пытаешься запихнуть меня туда снова!
Он закашлялся и отвернулся.
— Ты никчемный продавец, — продолжал он, — и самый отвратный менеджер, какие только работали в этой конторе! Не умеешь, не берись! Если ты не можешь организовать двухмесячный проект-аукцион, как ты вообще работаешь? Или за тебя Семен работает? Стоять!
Предотвратив жестким приказом ее попытку к бегству, Михаил взглянул в бледное злое лицо:
— Ты можешь относиться ко мне лично как угодно, можешь хоть ненавидеть, но если ты не хочешь работать, то работать в «Живом проекте» не будешь.
— Я хочу работать! И не раз доказала это!
