Книга Живой проект, страница 157. Автор книги Дарья Еремина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Живой проект»

Cтраница 157

Наступило молчание. Мать не была уверена, что так хорошо знакомый ей довод сына найдет отклик у тренера. Когда она обернулась к Михаилу, чтобы предложить попрощаться, он продолжил:

— Когда-то я хотел просто хорошо делать свое дело…  как вы, Дмитрий Сергеевич. Стать олимпийским чемпионом или руководить компанией отца — не столь важно, чем именно заниматься, как четкое понимание ценности прикладываемых для достижения результата усилий и заслуженная гордость при наблюдении последующих успехов. Но что бы я ни делал и как бы хорошо я это ни делал — рано или поздно кто-нибудь может сказать: «Михаил Королев — это лишь псевдоним, а все что ему приписывают, на самом деле сделали три неизвестных чувака…». Я не хочу давать повода усомниться в том, что я — это я, и являюсь таким, какой я есть. Я не позволю появиться подозрению, что я — это псевдоним. Я сделаю самое солидное из имен, олицетворяющее триумф, власть и богатство…  если хотите, то самое золото…  — своим псевдонимом. Может, триста лет спустя люди и усомнятся в существовании Михаила Королева, но они не смогут усомниться в существовании символа, олицетворением и апогеем которого Михаил Королев являлся, а значит все же жил и действовал.

Михаил молчал, подбирая слова. Мать внимательно слушала отголосок какой-то давно забытой и заново переосмысленной темы — извращенное отречение от себя ради себя, собственного эго. Тренер же стоял, переваривая услышанное, и лишь склонил голову на другой бок, когда Михаил продолжил:

— …  и я не могу сделать Олимпийские игры или Россию своим псевдонимом. Каждое десятилетие у них меняются хозяева и лица. Но я могу сделать так, чтобы никто и никогда не усомнился в том, что Live Project Incorporated — это я. И для этого когда-нибудь я стану LPI, — Михаил впервые за весь разговор широко улыбнулся: — Возможно, для этого мне придется сделать значительно больше, чем выиграть Олимпийские игры, пойти на большие сделки с комитетами и совестью, испачкаться в более едкой грязи, подвергнуть свою жизнь и здоровье большему риску, но только этот результат я посчитаю действительно…  олимпийским.

Ему было шестнадцать, и он имел полный доступ к состоянию Королевых. Это было твердое и безапелляционное решение, доводы против которого Лариса Сергеевна впервые не смогла отстоять. Многие язвительно называли Михаила очередным живым проектом профессора Королева, подразумевая безумный для знаменитого ученого эксперимент — неограниченную материальную свободу. Молодой сын ученого с детства оказался в центре внимания. За ним, его учебой, развлечениями и тратами следили настолько пристально и обсуждали так интенсивно, что о действиях своего отпрыска родители быстрее узнавали из сети, чем от него самого.

Он никогда не просил помощи, не нуждался в совете и не делился ничем, кроме уже реализованных идей. Они практически всегда требовали серьезных вложений и никогда не приносили доход. Михаилу пророчили похоронить имя и состояние отца, и было время, когда Лариса Сергеевна на полном серьезе просила мужа перекрыть сыну золотой краник. Тогда возник горячий спор, совершенно не свойственный их семье. Лариса Сергеевна впервые почувствовала боль в сердце, а у Юрия Николаевича поднялось давление. Последнее, что сказал супруг в тот день: «Попытайся хоть раз в жизни понять мотивы своего сына, Лара. Ты беспокоишься за наше состояние, но поверь, это совсем не то, за что на самом деле стоит беспокоиться». Буквально через неделю, когда в сети появилась новость о том, что молодой Королев подписал договор об обеспечении горных районов Кавказа спутниковой связью, Лариса Сергеевна выпила успокоительное и набрала сына, работавшего тогда на Арктике-1.

— Что это значит?! — был вопрос матери, впервые обратившейся к сыну за разъяснениями его необоснованных, лежащих за гранью ее понимания трат.

— Местные власти собирались подписать договор на установку сотовых вышек. Думаю, после этого никого из действующей власти в том районе мы бы уже не нашли.

— И что?

— Сотовые вышки, кроме того что они не дадут никакой связи в горной местности, запрещены к использованию во всех цивилизованных странах, мам.

— А мы тут причем?

— Мы? Мы — ни при чем.

— Ты собираешься потратить эти деньги на обеспечение связью того несчастного десятка тысяч диких оборванцев, чтобы…  чтобы что, Миша?!

— Мам, никто не думал о реальной связи, они пытались нагреть руки на установке оборудования, которое везде, кроме как у нас, запрещено, а в горах еще и бесполезно! Теперь это станет невозможно.

— Я не понимаю, а причем тут ты? Причем тут наши деньги?

Михаил молчал, внимательно глядя на проекцию матери, и Лариса Сергеевна начинала терять терпение.

— Ты можешь объяснить, зачем ты это сделал, Миша? Я пытаюсь понять тебя, помоги мне, наконец!

— Эти горы — одно из двух мест на Земле, где еще остались пчелы.

— Пчелы?!

— Да.

— Боже, а пчелы тут причем?

— Эти вышки убили бы их, мам, что здесь не понятно? Они обосновали необходимость поставки вышек отсутствием связи, я предоставлю им связь! Но при этом ни местные власти не нагреются, не исчезнут последние естественные колонии пчел.

Лариса Сергеевна медленно протянула руку к панели управления и отключила связь. Она больше никогда не спрашивала, зачем ее сын сделал что-то, чего она не может понять. Она так и не узнала, причем здесь пчелы, но ее сын обеспечил связью горцев и подложил свинью местной администрации. В тот год, когда Михаил прилетел домой на Новый год, Юрий Николаевич долго сдерживал улыбку, а потом поднял тост: «За пчел!». Лариса Сергеевна не поняла, почему ее родные мужчины смеются, но тогда это уже не было важно, потому что Михаил объявил о своем решении больше не употреблять алкоголь, чем порадовал мать, и недоразумение с сотовыми вышками, спутниковой связью и пчелами забылось.

— Привет, мамуль, — Михаил зашел в залу и поцеловал мать в щеку.

— От тебя табаком несет…  — поморщилась женщина, отворачивая лицо.

— Я покурил перед входом.

— Ты руки помыл? Садись, все горячее.

— Я планировал завтра с утра заехать за тобой, чтобы съездить в клинику LPC. Но придется тебе одной съездить, вечером я лечу на Песок-2.

— Там что-то случилось?

— Не знаю. СБ нашли лаборанта, при котором произошла авария с проводниками, и Рудольф Викторович настоятельно попросил меня прилететь. Тебе прислать машину или сама доберешься?

— Я не поеду в клинику.

— Мама, нужно как можно скорее запустить рост…

— Я не хочу об этом слышать! Мы все уже сотню раз обсудили!

Михаил отложил приборы и отклонился.

— Присядь, — предложил он, указывая на ее любимое место. Женщина послушно села и кончиками пальцев прикоснулась к ручке ножа. — Мама, ты упрямая, я знаю, — спокойно начал Михаил, — но упрямство в этом вопросе — неразумно. Я не хочу потерять тебя так же, как потерял отца.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация