— Михаил Юрьевич, на верхней части спины вы несете сканер, химико-биологический состав материала которого не соответствует нормам допуска на этот этаж, — сказал вкрадчивый голос из потолка. Перед президентом построилась голубоватая решетка стены.
— Ах, да… — вспомнил Михаил и развернулся к лифту.
В этот момент из боковой двери выбежал молодой парень и негодующе воскликнул:
— Эй, что вы творите?! Кто разрешил вам сюда спуститься? Да еще в таком виде!
— Эмм… — Михаил не нашел, что на это ответить. — Мы наденем халаты в шлюзе перед третьим отсеком.
— Он закрыт, вы ни хрена там не наденете!
— Мальчик, — вмешалась Юлия Владимировна, — ты разговариваешь с президентом холдинга.
— Да хоть с Иисусом, епт! Снимите с себя все гаджеты, выньте все, что можно вынуть, и пройдите сюда для обработки. У проводников сейчас никто не работает и электроника выключена.
Михаил встретился взглядом с юристом и пошел за сотрудником.
— У меня все стандартное, — растерянно призналась Юлия Владимировна, — паспортный, голосовой, слуховой, сигнальный, медицинский, глазная матрица. С этим нельзя?
— Можно, — успокоил Михаил. — Охрана на меня среагировала, не беспокойтесь. Григорий настоял на внешнем сканере. Я так привык к нему, что совершенно забыл.
— Рудольф Викторович, ну что это такое? Вы хоть предупреждайте об экскурсиях офисного планктона… — негодовал парень, увидев вошедшего в отсек директора станции.
— Ты… помолчи лучше, — приструнил директор и остановил взгляд на раздевающемся президенте.
— Иди сюда, парень, — позвал Михаил. — Снимай.
— Какая классная штука!
— Снимай, я не собираюсь стоять тут вечно.
— Я можно я ее…
— Павел! — негодующе воскликнул директор.
— Ну, хотя бы поковыряю…
— Ковыряй. Рудольф Викторович, почему операторская перед проводниками не функционирует?
— Там нестабильна электроника.
— В смысле?
— Да, после аварии парни блокируют всю электронику. Жизнедеятельность поддерживается на запасных установках, там не все роботизировано и парой кнопок для управления не обойтись, — пояснил Павел.
— Парни? — не понял Михаил.
— Проводники. Те, что остались от уничтоженной партии. Туда никого не загонишь, все боятся. Я один с ними общаюсь.
— Вы хотите сказать, что за их состоянием никто не следит? — изумился Михаил, оборачиваясь к директору.
— Паша и следит.
— За несколькими тысячами танков?
— Да все нормально, не дрейфьте… я их в обиду не дам… — обнадежил Павел, но под изумленным взглядом Михаила примирительно добавил: — жизнеобеспечение подключено, питание подается, релаксанты и стабилизаторы включил вручную.
Через несколько минут, избавившись от сканера и надев халаты, президент, директор станции и юрист подходили к шлюзу в отсек проводников.
— Кто этот Павел? — спросил Михаил.
— Младший техник.
— Сколько ему лет?
— Двадцать… девятнадцать, по-моему.
— И как он оказался на станции? Да еще на нижнем ярусе?
— По протекции и под личную ответственность… — в голосе директора послышалось напряжение.
— Чью?
— Марка.
— Я так и подумал… — успокоился Михаил.
— Я тоже, — усмехнулась Юлия Владимировна и замерла, открыв рот.
Они вошли в отсек.
— Я никогда прежде не видела… это…
Михаил замер тоже, но по причине иной. Он почувствовал десятки взглядов, и украдкой огляделся. От него что-то ждали, но он не понимал чего. Это неличностное внимание пугало и настораживало. Президент сделал несколько нерешительных шагов вперед и неожиданно улыбнулся. Каждый раз, входя в эти огромные помещения с двойными рядами инкубаторов или танков для клонов, прошедших инкубационный период, его охватывал восторг и благоговение. Он смотрел вдаль и верх, где третий, последний этаж стеклянных колб почти подпирал потолок, и чувствовал, что смотрит в будущее.
Будущее, принадлежащее ему.
Его радость и дружелюбие тут же нашли отклик. Атмосфера разрядилась, Михаил почувствовал умиротворение и обернулся к директору станции:
— Это потрясающе!
— Тебе виднее, Миша.
— Сколько таких? Все выжившие?
— Нет, не все. Несколько десятков или сотен, но не все…
— Вы определили кто именно?
— Мы не знаем как.
— Да что вы… это не должно вызвать трудностей. Что они могут? Что они делают?
— Миша, твой энтузиазм радует, но ты не чувствуешь опасности?
Михаил хотел ответить, но осек себя и вместо этого улыбнулся:
— Я поднимусь к вам позже, Рудольф Викторович. Буду благодарен, если позовете Павла.
— Хорошо, Миша, — вздохнул директор, — не позволяй им… лишнего… Юлия Владимировна, вы куда?
— А? — женщина шла к подъемнику и в замешательстве обернулась. — Я сейчас, не волнуйтесь, — улыбнулась она просто и продолжила путь. Глядя на ее уверенную походку, сложно было поверить, что женщина находилась в подобном месте впервые.
— Постойте, Рудольф Викторович, — окликнул Михаил, наблюдая за юристом. — Вы не знали, как определить кто именно из партии телепат.
Рудольф Викторович перевел взгляд на Юлию Владимировну.
— Биологически им… четырнадцать где-то? — уточнил Михаил, наблюдая за тем, как юрист поднимается к третьему уровню и сходит с подъемника на подвесную трассу.
— Да, где-то так сейчас, — ответил вместо директора Павел. — И вы правильно сделали, приведя им девочку.
— Эта девочка на двадцать с лишним лет старше тебя и управляет юридическим департаментом «Живого проекта», малыш, — беззлобно ответил Михаил. Этот мальчишка ему определенно нравился.
Рудольф Викторович не скрывал, что чувствует себя здесь неуютно и ретировался сразу, как вниманием Михаила завладел техник.
— Круто, да? — ощерился Павел тем временем.
— Отмечай номера танков. Мы выведем их досрочно.
— Ну, слава богу! Я предложил это Рудольфу Викторовичу, но он отмахнулся от меня как от сыпи.
— Почему ты не написал в «два шага», не сказал Марку?
— Я сказал Марку и он ответил, что решать будет глава «Живого проекта» и нужно донести до него важность приехать сюда и увидеть все лично.
— Ему бы в политики.
— Я пригрозил, что уйду, если Рудольф Викторович не решит вопрос с ними в ближайшие недели. Еще немного, и они начнут сходить с ума в танках, как было с основной частью партии. Им нужен мир, нужен социум, они должны познавать и общаться, им нужно… жить.
