После любой дальней поездки Ольга стремилась как можно скорее отмыться от дороги. Занеся багаж в дом и отпустив машину, Петр не дозвался Ольгу и обнаружил дверь своей ванной запертой. Привалившись к стене рядом с запертой дверью, Петр снял очки и потер глаза. Пережив минуту слабости, он принялся разбирать вещи.
Ольга пробыла в душе не дольше десяти минут и вышла, когда Петр как раз запихивал свой чемодан вглубь шкафа.
— Что ты здесь делаешь?
Не скрывая насмешливого удивления, Петр поднялся:
— Это мой дом и моя спальня, Оль.
— Я… в смысле…
— И ты прекрасно знаешь этот дом, милая…
Сняв очки, Петр подошел к женщине и запустил пальцы во влажные волосы, запрокидывая ей голову. Ольга инстинктивно ухватилась за полотенце на груди.
— Но мучая меня, ты ловишь кайф, не так ли?
— Петя…
Она не смогла договорить: Петр закрыл ее рот поцелуем.
— Не смей! — прошипела она, пытаясь вывернуться из жадных хватких рук. — Петя!
Он не замечал сопротивления Ольги. Их силы были несоизмеримы и ее прикосновения распаляли еще сильнее.
— Петя! — закричала Ольга, с силой отталкивая его лицо.
На нее посмотрели потемневшие глаза на смутно знакомом, напряженном лице доведенного до предела мужчины.
— Ты такой же, как он… — выдохнула она, собирая на груди сдернутое полотенце. — Он тоже не реагирует на просьбы… на сопротивление… на крики… ему на все наплевать, важно лишь его желание! Здесь и сейчас!
Ее голос стал тихим и злым. Петр тряхнул головой и отступил на шаг.
— Ты намекаешь на то, что Миха насиловал тебя?
Ольга опустила взгляд и попыталась отстранить мужчину, но он ухватил ее за плечо и вернул к стене.
— Миха насиловал тебя? — с нажимом повторил вопрос Петр, сжимая ее плечи. — Посмотри на меня!
Попытавшись отвернуть лицо от впившихся в подбородок пальцев, Ольге все же пришлось поднять голову.
— Ну?!
— Оставь меня в покое! Езжай «На холм», сними себе кого-нибудь. Ты меня достал.
— Хоть раз он сделал это?
Ольга знала Петра всю сознательную жизнь, знала прекрасно и видела разным. Но никогда этот устрашающий пристальный взгляд не был обращен на нее. Интеллигентный и утонченный Петр в модернизированных по последнему слову техники иночах остался за дверью. Ольга никогда не задавалась вопросом, как ее друг детства мог избить кого-то до полусмерти, общаться с людьми, от которых ее тошнило, решать для Михаила и холдинга вопросы, до которых сам президент никогда не опустился бы. Теперь этот заведенный беспредельщик, напичканный имплантатами амбал-наркоман прижимал ее к стене, требуя честного ответа.
— Нет… — выдохнула она и опустила лицо, почувствовав свободу.
— И ты по-прежнему любишь и хочешь только его… — это не было вопросом. Петр помолчал, отступая и отворачиваясь. — Отвезти тебя домой?
— Нет!
— Ты хочешь остаться со мной?
Ольга подняла затравленный взгляд, и Петр не сдержался, чтобы снова не приблизиться к ней.
— Хочешь остаться здесь? — перефразировал он.
— Да…
— Со мной?
Когда взгляд Ольги снова ускользнул, Петр отошел и поискал сдернутые в порыве страсти очки. Нацепив их, он стремительно покинул комнату. Через пару минут Ольга наблюдала в окно, как Петр выводит из калитки свой старый мотоцикл с бензиновым двигателем. Она не задавалась вопросом, почему друг детства выбрал для прогулки это ревущее на всю округу смрадное чудовище вместо одного из двух модных и бесшумных железных коней.
Только статус зама и друга главы LPI оберегал его от преследований по закону, запрещающему использование двигателя внутреннего сгорания, в принципе использование транспорта, нарушающего общественный покой, и тем более — средства передвижения без управляющей электроники. На что он рассчитывал теперь, распрощавшись с Мишкой и LPI, Ольга не знала. Хотя, возможно, именно за неприятностями он и отправлялся.
Когда за забором раздался рев, Ольга отошла от окна.
Он вернулся домой через пару часов, ближе к полуночи. Надеясь, что Ольга устала после перелета и уже спит, Петр ополоснулся и спустился на кухню. С замороженных продуктов на пол накапало лужицу воды.
— Мэй, почему срач на кухне? — спросил Петр и принялся убирать продукты в холодильник. Хозяйка из Ольги всегда была аховая, злиться из-за этого было глупо.
— Уборщик придавлен креслом в гостиной, — ответил поисковик.
На юге у него была масса времени для размышлений, но Петр гнал мысли о том, что делать дальше. Теперь же нужно было срочно искать работу, накоплений у него не было. Все что он имел, всегда покупалось в кредит, по-другому он оплачивать покупки не умел, как не был способен к накоплению в принципе. И теперь, внезапно оставшись без высокооплачиваемой работы, Петр чувствовал подступы паники. Конечно, найти новое место с его образованием и опытом работы не составит труда, но это будет уже не то.
Он думал о работе, пытаясь не переходить к мыслям о Михаиле, с которым ассоциировал и работу, и будущее и всю жизнь. Он был зол на него и безумно скучал. Если бы Ольга вечером призналась, что Миха изнасиловал ее, Петр поехал бы к нему чтобы избить или убить к черту… и такой повод сгодился бы, чтобы встретиться с другом и, может быть, потом помириться. Он хотел верить, что справится и привыкнет, но сейчас, две недели спустя, легче не становилось.
Засовывая последнюю упаковку мороженого мяса в холодильную камеру, Петр вспомнил о рассылке Марка. Нужно будет завтра же съездить в клинику LPC с Ольгой. С его образом жизни остаться без страховки в виде полного комплекта тканей и органов не улыбалось. Эта мысль наткнулась на неожиданное препятствие: деньги. Захлопнув дверку морозилки, Петр с чувством врезал по ней кулаком. Не являясь сотрудником корпорации, он обязан платить, а это не просто круглая сумма — у него нет таких денег. Значит, с клиникой придется подождать.
Как Марк мог допустить это? Немыслимо!
Петр неожиданно рассмеялся, вспомнив шквал сплетен о Михаиле и Людмиле. Он не знал, верить ли им, и не мог спросить самого Михаила, правда ли это. Но ему очень хотелось верить, что его друг, наконец, позволил себе обратить пристальное внимание на самую красивую женщину в холдинге, а может и на всей Земле. В конце концов, они оба это заслужили.
Когда Петр зашел в гостиную, улыбка медленно сошла с его лица. Здесь был бардак, а он помнил, что оставлял порядок. Либо его ограбили, либо Ольга что-то искала и не пыталась скрыть следов.
Освободив из-под кресла уборщика, Петр заметил на полу перевернутую коробку, пару крохотных ингаляторов, и выругался. Перепрыгивая ступеньки, он стремительно поднялся на второй этаж и ворвался в гостевую комнату. Все в том же полотенце, теперь неряшливо сползшем с груди, Ольга полулежала на постели. Она прикрывала собой вмонтированную в спинку кровати лампу. Петр не мог разглядеть ее лица, видя лишь подсвеченный сзади силуэт голых плеч.
