Если еще два месяца назад его репутация была кристально чистой, то теперь рекламные ролики аукциона комментировались в сети через призму преследующих его неудач и интрижки с бывшей секретаршей. Если в любом подобном случае женщину бы окрестили охотницей за состоянием Королевых и в принципе развратной особой, а мужчине приписали бы положительные качества ловеласа и позавидовали, то в случае Михаила и Людмилы все было в точности наоборот. Обожаемая гламурными изданиями Людмила была преследуема тираничным президентом корпорации клонов, из-за которого, по одной из самых невинных легенд, блуждающих в сети, она была вынуждена уйти с любимой работы. Михаила же не обвиняли разве что только в рукоприкладстве, и то потому, что у Людмилы не удавалось при ее очередном появлении на улице, обнаружить синяков. Мало кто заметил, что президент не появлялся у бывшего секретаря со дня своего суточного задержания.
Все это органичными штрихами нанеслось на портрет, созданный командой Александра. Михаил в одночасье стал чудовищем.
До официального подписания закона оставалось три недели и сомнений в том, что народ возрадуется справедливому наказанию работорговца, если таковым захотят выставить его власти, не было ни у Михаила, ни у Ларисы Сергеевны, ни у Юлии Владимировны. Близкие Михаила понимали, что и страна и мир закроют глаза, если главу LPI посадят. Более того, вечно скучающий народ наверняка получит удовольствие от всестороннего наблюдения процесса. Ларису Сергеевну пугала активность, с какой муссировались темы о том, что «подобное чудовище достойно смерти». Появилось немало желающих устроить расправу, но ей не удавалось убедить сына уехать.
Михаил периодически находил на территории особняка жестянки, плакаты и транспаранты с прошедших в защиту живых проектов митингов. Охрана особняка теперь дежурила и снаружи, отгоняя желающих оставить след своего недовольства на заборе и участке главы LPI. Но это не могло помешать транслировать на его ворота огромную надпись «РАБОТОРГОВЕЦ» с какой-то крутящейся над поселком летающей игрушки. Его настоятельно просили съехать как соседи, так и Григорий, но консерватизм и упрямство Королева были не менее знамениты, чем его фамилия.
На днях замкнуло проводку на уровне гаражей. Машины подали к подъезду. На глазах служащих корпорации при выходе из офиса Михаила атаковали два пса-робота. Президент обернулся на возгласы сотрудников и, увидев двух несущихся на него собак, остолбенел. Он представить не мог, что кто-то сможет запрограммировать на него электронных питомцев и что их охранные функции могут быть использованы для нападения. У его матушки с некоторых пор был аналогичный «доберман», но по скорости и координации приближающихся пегих туш Михаил заподозрил, что у этих собак немного иной функционал. Охрана запихала босса в машину. Младший Олег повредил обе руки, удерживая кидающихся на машину собак, пока Вася нащупывал под ушами пластину отключения. Михаил был раздражен и напуган, но не позволил охране остаться внутри дома на эту ночь, и она прошла сравнительно спокойно. Следующей ночью Михаила разбудил лай Ронни. Он уехал в офис и больше домой не возвращался.
Единственное, что поддерживало главу LPI: на LPC и Foodstuff Synthesizing развернувшийся вокруг него террор не распространялся.
В восьмом часу Лена услышала непонятный звук в кабинете шефа, а потом этот звук перешел в громкий хохот. Она прибывала не в лучшем настроении и с удивлением поднялась, чтобы посмотреть на смеющегося шефа. Между ними установились теплые дружеские отношения, какие были у нее и с Петром, но какие Михаил никогда бы не смог позволить себе с Людмилой. Секретарь была простой, верной, адекватной и неболтливой девушкой, остро реагирующей на все неприятности, сыплющиеся на шефа не потому, что это ее работа и работодатель, а из-за чувства сжимающегося вокруг президента кольца несправедливости. Михаил посмеивался над другом, когда тот упоминал своего секретаря, но теперь сам был склонен думать о девушке в превосходных эпитетах. Он был рад, что Лена работает в его компании.
Вскинув взгляд на появившуюся в проходе девушку, Михаил с улыбкой напомнил:
— Я же собирался в отпуск, помнишь?
— Помню.
— Через три недели выйдет закон, и не исключено, что меня отправят в длительный отпуск за решетку. Я подумал: «там и отдохну».
— Михаил Юрьевич, перестаньте. Все что творится вокруг вас и «Живого проекта» — один большой кошмар! Но любой кошмар рано или поздно должен закончиться.
— Спасибо, Лен.
Секретарь обошла бюро и смущенно спросила:
— Ведь вам скажут, если будет опасность?
— Я на это очень рассчитываю.
— Вы не думали…
— Сбежать?
Лена промолчала.
— Даже если бы речь шла только о «Живом проекте»… — Михаил тепло улыбнулся, — но я президент LPI и приложу все возможные усилия, чтобы и впредь им оставаться.
— А если на кону будет ваша жизнь?
— LPI и есть моя жизнь, — он легонько пожал ее руку в знак благодарности. — Спасибо, Лен. Не волнуйся. Все наладится. У тебя телефон звонит.
Лена резко обернулась, тоже услышав сигнал вызова в приемной, и побежала отвечать. Михаила же ждал ролик с предложениями об усовершенствовании паспортного чипа для живых проектов и сообщение о необходимости поговорить от кадровика. Михаил вспомнил, что давал задание модифицировать и придумать новое, труднодоступное в бытовых условиях место для идентификатора как раз в день затопления Океана-3. Уже тогда он чувствовал себя разбитым, катящимся в пропасть, а оказывается, тогда все было просто замечательно! Запустив ролик, он с удовольствием отключился от тяжелых мыслей.
Через несколько минут он увидел полный тревоги взгляд руководителя департамента кадровых ресурсов. Она была за рулем, рабочий день еще не начался.
— Михаил Юрьевич, я вчера просматривала отчеты из регионов. За октябрь уволилось тридцать процентов топов «Живого проекта».
— А причины?
— Совершенно разные, от опасений за свою жизнь до «противоречия идеологий».
— Нда… и что делать?
— Я хотела спросить это у вас.
Михаил понял, что женщина не питает надежд взять новых управленцев со стороны.
— Узнайте, кто и почём их перекупил. Если надо, Григорий поможет. Поговорите с каждым лично, предложите больше и заставьте подписать трехлетний, да хотя бы годовой кабальный договор. Предусмотрите серьезные штрафы за халатность. Если отговорились опасениями за жизнь, предложите Олега за корп счет. Посмотрите, кого можно повысить на местах.
— Хорошо, сделаю.
— Если почувствуете, что мое слово может иметь значение, переключайте на меня, я поговорю.
— Да, это важно, спасибо.
— Вам спасибо. Как я понимаю, больше не стоит ждать удовлетворения моей просьбы перевести одного из замов Марка в «Живой проект»?
— Марк непротив, Михаил Юрьевич. Никто не захотел. От Марка вообще тяжело забрать кого-то… они же молятся на него.
