— Что вы от меня хотите?
— Просто пытаюсь понять, насколько все плохо. Способны ли вы отличить хорошее от плохого в принципе, и если да, то чем руководствуетесь… хорошо, что ты увольняешься сама.
— Я не… — Анна отвернулась к окну. — Сбшники ушли.
— Ты не — что?
— Я не жалею!
— Михаил, проверка закончена, — оповестил поисковик в ухе Михаила.
— Я не верю в это, Ань. Пойдем, проверка закончена.
— Мне нужно взять вещи, — предупредила Аня в лифте, выбирая свой этаж.
— Ты еще вернешься сегодня. Сейчас поехали.
Когда они вышли, клоны ждали на улице, Вася как раз проезжал шлагбаум. Идущие навстречу сотрудники провожали президента с сейлзом многозначительными взглядами.
— Подъезжай, я подожду здесь, — Михаил остановился, ожидая бегущего к нему Васю. — Потом объяснишь. Сейчас поехали. Я с Аней.
— Понял, Михаил Юрьевич!
Аня подъехала бесшумно и замерла в ожидании, пока Михаил, обернувшись, не заметил ее. Забравшись в салон, президент попросил отвезти его в конструкторское бюро, полагая, что встретится там с отцом девушки.
— Хотите познакомиться с новым подразделением LPI?
— Я не покупал ваше бюро.
— Будем реалистами, Михаил Юрьевич, вы имеете право диктовать свои условия. Сумма долга превосходит стоимость бюро с потрохами.
— Я знаю, что вы не могли обанкротить контору, так что это не ваша вина.
Аня обернулась к пассажиру, но промолчала. Несколько минут они не разговаривали. Михаил хотел рассказать ей о произошедшем, разделить с ней опасения и планы, но молчал, не чувствуя за собой права навязываться.
— Я ничего в этом не понимаю.
— Что?
Анна вывела его из задумчивости своей репликой.
— У меня нет вашего образования, да и вообще образования нет. Я ничего в этом не понимаю, мне было неинтересно. Когда это все происходило, отец не делился с нами. Он думал, что справится. Он конструктор, он тоже не шибко подкованный в управлении предприятием, даже таким маленьким, как наше бюро. Когда директор уволился и отец вник в реальное положение вещей, было уже поздно. Можно было продать самолеты чуть ли не по себестоимости, чтобы покрыть убытки и закрыть бюро, да. Но это бы его убило. У нас больше не строят самолетов… ничего не строят!
Аня не смотрела на Михаила, но почувствовав прикосновение к запястью, мотнула головой.
— Игорь предложил свой вариант, и мы согласились. Вот и все. Он сунул шею в петлю, чтобы сохранить дело отца.
— А когда чувства угасли, и остался лишь долг?
— Когда чувства угасли, остался долг.
— Ты выплатила его.
— Вы выкупили его!
— Я уже объяснил, Ань, когда Служба Безопасности нарыла это…
— Да не врите уже…
Михаил смотрел на неожиданно оживившуюся трассу и вспомнил, куда и зачем едет.
— Вы… неплохой человек, Михаил Юрьевич.
— Что?!
— Что слышали. Я не ожидала, что вам станет плохо после моих слов позавчера. Извините меня.
Михаил с изумлением уставился на спутницу. Она смотрела на дорогу, сжимая дуги руля с такой силой, будто они вырывались из рук. Увидев это, Михаил рассмеялся легко и естественно, мгновенно почувствовав почву под ногами.
— Что смешного?
— Как ты супишься — это всегда так забавно, — он тепло улыбнулся, глядя на любимый профиль с упрямым подбородком.
— Я же обижусь…
Ей пришлось обернуться, чтобы увидеть широкую, сметающую все сомнения на пути, улыбку. Несколько минут они ехали в молчании. Михаил переживал давно забытые и, казалось, недостижимые в его положении минуты легкости, почти счастья. Анна же чувствовала неловкость и смятение, то ли не вполне осознавая, чем именно стали для Михаила ее слова, то ли слишком хорошо это поняв.
— Зачем мы едем в бюро?
Этот вопрос толкнул Михаила в грудь и сердце болезненно сжалось.
— Сколько нам ехать?
— Еще полчаса, может дольше.
— Ань, я… хотел бы рассказать тебе больше, чем требуется для понимания сложившейся ситуации. Я хочу, чтобы ты знала, что происходит и насколько это серьезно. Хочу, чтобы ты была в курсе.
— Вы босс.
Михаил сжал веки и положил ладонь на сгиб ее руки.
— Здорово, что у твоей машины не бутафорский руль, я уже начал завидовать, но включи, пожалуйста, автопилот.
Чуть помедлив, Анна послушалась.
— Аня, не потому что я босс. Пожалуйста, посмотри на меня. Потому что я хочу, чтобы ты знала.
— Вы босс, — упрямо повторила девушка, и Михаил снова увидел в ее глазах ту бетонную плиту, с которой уже успел познакомиться в баре «На холме».
— Значит ли это, что тебе на самом деле абсолютно наплевать, что творится в моей жизни, и ты спрашиваешь лишь для того, чтобы предупредить отца о цели визита?
Аня и так не смотрела ему в глаза, а теперь и вовсе отвернулась. Она хмурилась сплошному серому навесу облаков впереди, но Михаил теперь уже не мог понять, что ее сердит и просто ждал ответа. Минута счастья миновала и в сдающееся сердце впилась реальность. У него было не так много времени, чтобы хоть часть ее расставить по своим местам.
— Нет, не значит.
— Тогда что же это было? Твое обещание уехать и желание не видеть меня до конца жизни?!
— Правда.
— Тогда я ничего уже не понимаю. Как мне разговаривать с тобой, Аня? Как с ненавидящим меня человеком и сотрудником, загнанным в угол перекупом вашего семейного долга, с девушкой, чью… счастливую личную жизнь я разрушил во благо своих прихотей? Мне нужна ваша помощь, Аня. Я собираюсь накинуть вам на шеи те же петли, что снял с твоего Игоря и мне нужно знать, с кем я говорю. Наверняка. Ты можешь остановить прямо здесь и сейчас. Я пересяду в свою машину, если не хочешь… ни не должна, а не хочешь иметь со мной ничего общего. Мне нужна помощь и я буду о ней просить. Не требовать, потому что никакой долг не покроет того, что мне от вас нужно, просить! И если твой единственный ответ: «вы босс»… я найду другой выход.
Анна молчала.
Михаил прикрыл лицо, мучительно соображая. Он не видел, лишь услышал, как девушка тихонько хлюпнула носом. Обратив на нее внимание, Миша изумленно и беспомощно вцепился в ее руку.
— Анька, перестань. Я не хотел тебя напугать. Прости, если так. Останови, я выйду. Забудь. Ты больше не увидишь меня после аукциона. И вы мне ничего не должны. Я… сам должен и просто не имел средств погасить ваш долг, но никто и никогда не потребует с вас… ничего. Может я и хреновый бизнесмен, но обещания держу. Даже если пристрелят. Ань, не плачь. Вика, тормози.
