Михаил затушил сигарету. Головная боль отпустила, и в голосе уже не читалось напряжения:
— Я понял вас, мистер Пэттинсон. Присылайте данные по куратору, я перешлю их на Арктику-1. С наступающим вас Рождеством и Новым годом, господа, — попрощался Михаил.
— Как голова? — спросил Петр.
— Мы разместили станции в самых отдаленных от цивилизации местах, корпорация тратит миллионы на усовершенствование систем безопасности не для того чтобы впускать внутрь соглядатаев заказчиков и смиренно ждать сливов.
— Как Ольга?
— Отдавай команду шерстить всех. Найди утечку.
— Даже не поговорили?
— Как именно, думаешь, они узнали?!
— Как угодно, Мих. Прилетели жучки, прикрепились к куполу, даже к стене основного корпуса, и транслируют. Ольга на автобусе туда ехала. А о том, что она купила билет до Певека, в новостях писали. Чем с большим презрением ты относишься к их любопытству, тем активнее они муссируют твою личную жизнь. Мог бы уже привыкнуть.
— Не начинай.
— Ладно. Может дядя Коля делится. Чья идея-то? Его давно бесит, что ты берешь под контроль каждый винтик в корпорации.
— Нет, Петь, он не настолько глуп, чтобы пилить сук, на котором сидит. Выясни, с кем общалась Ольга здесь и на станции, проверь контакты всей проектной группы.
— Хорошо, но учти и мой вариант: вас свел Крышаев.
Михаил поднял взгляд на Петра и невесело усмехнулся:
— Со стороны Петра Алексеевича звучали не менее серьезные доводы. Похоже, кольцо сужается.
— Этого стоило ожидать.
— Вряд ли отец жил под перманентным давлением. И это пока только цветочки. Что-то начнется, когда я додавлю крестного и займу его кресло в «Живом проекте» здесь.
— Зря ты все это начал, Мих. Если они и позволят тебе это сделать… тебе это зачем? Президентского кресла мало? Ты хоть с матерью советовался?
— Я знаю ее мнение на этот счет. Думаю, что прессовать начали сейчас именно потому, что она теряет свою власть. Кабинет сменился. Дефицит продовольствия уже не первое пугало, нехватка энергии — уже не второе. Время пришло. Мир оправился. Пора подмять его под себя. И начать со своих. — Михаил поднялся и сгреб со столешницы пачку сигарет.
— Выспись.
11
«Саша, я понимаю, что, возможно, вы сказали свое последнее слово, уходя. Но я продолжаю думать о вас и нашем споре.
Если не принимать во внимание, что сущность и основа живых проектов — тяжелая работа группы ученых под руководством гениального человека, до недавнего времени возглавлявшего корпорацию; если не думать о том, сколько сил, времени и живых, совершенно реальных, а не идеологических средств было потрачено на разработку первых экземпляров, первые провалы и первые успехи, на все, что сейчас гордо носит имя «Живой проект»… если все это не принимать во внимание, то вы правы. Да, Саша, люди могут размышлять об объективной человеческой природе живых проектов, но что это значит в сравнении с трудами и средствами, что уходили и уходят на их создание и подготовку? Собственность, Саша, — это понятие не идеологическое. Вопрос права здесь однозначен. И он на стороне создателей.
Но пишу я вам не для того, чтобы продолжить спор, который, теперь я это вижу, и стал камнем преткновения. Я не понимаю, почему вы, являясь частью корпорации, так яростно отстаиваете вопросы, о которых не способны задуматься даже сами живые проекты. Но это ваше дело и я не хочу продолжать эту тему.
Я пишу вам для того, чтобы сказать, что не могу и не хочу забывать о вас. Не вычеркивайте меня из своей жизни, прошу вас. Неужели этот крохотный рабочий спор способен разрушить то, что могло бы между нами возникнуть? Боже, возникло… и мне очень больно от того, что вы отвернулись от меня. Я не требую ответа, как требовала в тот вечер перед вашим отъездом. Я всего лишь хочу знать, что… Я не знаю. Свяжитесь со мной, Саша.
Хотя бы скажите, что я могу вам писать и надеяться на ответ. Скажите, что мы увидимся. Подтвердите, что то, что я видела в ваших глазах, чувствовала в прикосновениях, слышала в голосе, скажите, что это все было не просто так. Не унижайте меня молчанием, Александр. Я знаю, вы не способны на это.
Мне дорог любой ответ, которым вы удостоите меня.
Ольга»
Прочитав текст несколько раз, Ольга не решилась отправить его и легла спать.
Федор Иванович продолжал писать текст доклада для своего выступления на заседании Объединенной лиги по защите прав человека. Добиться приглашения оказалось несложно: слишком многие желали откусить кусок от Live Project Inc.
Он писал:
«… На сегодняшний день корпорация владеет полуторами миллионами экземпляров живых проектов. Хорошим спросом пользуются так называемые проводники — живые проекты с усиленной физической и ментальной базой, подготовленные, хоть и в мирных, даже развлекательных целях, но по программе, очень напоминающей военную. Распространены телохранители, всего за пару лет из статусных сопровождающих превратившиеся в осознанную необходимость и вытеснившие с рынка охранных агентств человека. Их функционал также максимально приближен к набору, который я, как ученый, до недавнего времени принимавший непосредственное участие в создании живых проектов, также использовал бы в военных разработках. Самая же крупная доля приходится на техников, которых чаще называют спасателями — как и буквально все живые проекты, с усиленной физической базой, не восприимчивые к большинству зависимостей и болезней, к жаре и холоду, способные молча сносить то, от чего обычные люди впадают в шок, как болевой, так и психический. Они обеспечили корпорации прорыв сразу в нескольких областях: глобальное расширение поголовья (я не оговорился, именно поголовья) живых проектов и выведший корпорацию на новый уровень — приток финансов. В мировых столицах вы уже не увидите пожарных бригад, сформированных из людей. Какую роль спасатели «Живого проекта» сыграли после подрыва Йеллоустоунской кальдеры, напоминать также излишне. Но игнорируя живой проект на улицах, сидя в салоне управляемого им самолета, будучи извлекаемым из-под обломков или горящих домов, наслаждаясь природой диких джунглей или прокладывая путь в Антарктиде в составе исследовательской группы, задаемся ли мы вопросом: какими правами обладают эти существа? Спрашиваем ли мы себя: а человек ли это, вообще? Всегда профессионал, всегда уверенный в своих словах и действиях, всегда в чем-то, а зачастую во многом — более совершенный, чем мы?..»
Федор Иванович посмотрел на закат за окном и поднялся. Его переполняли чувства, он желал менять мир также яростно, как в молодости. И за энергию, бурлящую в нем, за свет и горение в новой борьбе, за любовь и полную отдачу себя, на которые он стал вновь способен, старик благодарил созданный им последним живой проект.
* * *
Александр сидел в удобном интерактивном кресле в комнате на третьем этаже жилого здания, снимаемого для сотрудников LPI. Впервые в жизни он попал в учебно-рабочую обстановку в составе коллектива, которому не было известно о его природе. Он чувствовал себя непривычно и трепетно.
