Их было двое в кабинете, но по предыдущему опыту Петр знал, что как только датчики зафиксируют всплеск агрессии, из автоматов в углах под потолком выстрелят две шоковые иглы, а в дверь ворвутся сержанты с парализаторами.
— Еще месяц назад Ольга Карпова не употребляла ничего крепче Мартини, а поселившись у тебя, погибла от передозировки «терки». Ты не меняешься, Петр Сергеевич, — усмехнулся майор, — отчасти это даже хорошо.
Хозяин кабинета довольно кивнул старенькому монитору, на котором отображались кривые графиков: верхний относился к эмоциональному состоянию, а следующие — к полиграфу.
Петр молчал, ожидая продолжения, и оно последовало вместе с поднятым взглядом майора. На него будут пытаться повесить кучу статей не потому, что имеют прямые доказательства его вины, а потому что от чего-нибудь, да придется откупаться.
— Хранение запрещенных с отягчающими и двести сорок четвертая. Негусто, но что сделает с твоей репутацией и жизнью судимость с оглаской…
— Что это? — кинул Петр безразлично. — Что это за статья?
Майор улыбался, покусывая губы:
— Некрофилия?
— Да как ты смеешь?! — Петр вскочил.
— Сядь, Петр Сергеевич, — жестко приказал хозяин кабинета и зачитал: — установлено время смерти: между девятью и десятью часами вечера. А вот…
— Заткнись…
— Желаешь адвоката? — с улыбкой подсказал майор.
Петр на мгновение закрыл глаза. Разводит или нет? Он отказывался в это верить, но память настойчиво подбрасывала все новые воспоминания. Чувствуя тошноту, Кудасов поморщился и сглотнул.
— А Королеву это особенно понравится… — дразнил тем временем майор.
В поднятом Петром взгляде нельзя было прочесть охватившую мужчину ярость. Она читалась лишь по графикам на стареньком экране и по губам, беззвучно спросившим:
— Сколько?
Его уже давно не удивляло, почему все подобные разговоры не вызывали и толики тревоги у взяточника и велись открыто в кабинетах. Год за годом, если удавалось скрыть «попадание» от Михаила, он подкармливал и подобных этому майору, и его хозяев.
— У тебя неплохой особнячок, Петр Сергеевич. Как раз проводишь меня на пенсию, — спокойно проговорил майор и, чиркнув несколько цифр на электронной записке, отправил ее по столешнице собеседнику. Опустив взгляд на изображение розового клочка бумаги на поцарапанной, заляпанной столешнице, Кудасов с четверть минуты молчал.
— Майор, ты сдурел?
— Петр Сергеевич, не забывай: ты имеешь право на адвоката. По всем статьям тебе пара месяцев и символические, если принимать во внимание твои доходы, штрафы. Твоя репутация — твое дело. Хочешь, чтобы весь мир, твои дружки и подружки, Королев и родители Карповой узнали о том, чем закончились ваши отношения с гражданкой Карповой — твое право.
— У меня нет столько. У меня вообще нет денег!
— Это не моя проблема, Кудасов. Захочешь, вырежешь из себя импланты и чипы, захочешь, попросишь у своего богатенького дружка. Ты же у нас…
— Имплантаты… — поправил Петр глухо.
— Что? — не понял майор.
— Имплантаты, неуч! — повторил Кудасов еще глуше и, проследив быстрый взгляд майора на экран, а потом в угол под потолок, рванулся вперед, через стол — к мужчине напротив.
Он очнулся на полу в КПЗ. Собрав непослушные члены и морщась от боли, Петр осторожно сел и прикоснулся к разбитому лицу. Задрав рубашку, провел пальцами по синякам на ребрах и, зажав бок, тяжело поднялся.
Часы над окошком дежурного опаздывали на две минуты. На периферии зрения Петра цифры показывали первый час ночи.
— Воды принеси… — попросил Петр сержанта, чье спрятанное за очками лицо виднелось в окошке дежурки.
Дежурный не отреагировал.
— Малой, ты сильно богат или бессмертен? — крикнул Кудасов зло и закашлялся.
Дохромав до лавки, он неуклюже опустился и, откинув голову, закрыл глаза. Через пару минут Петр услышал шаги и поднялся, чтобы принять пластиковый стаканчик с водой.
Дежурный вернулся на место и по щекам снова побежали цветные разводы отражений. Спустя четверть часа, решив сделать себе кофейку, парень задел взглядом избитого мужчину за решеткой и на мгновение замер: самоуверенный амбал в дорогом костюме, легко поднявшийся после нешуточных побоев, беззвучно рыдал.
15
Александр не поверил новости о начале процедуры банкротства «Живого проекта» и стремительно начал перебирать последние новости, ища хоть сколь-нибудь подробную информацию о компании и Михаиле, но вместо этого нашел еще более шокирующий заголовок о прошедших похоронах Ольги Карповой.
Вскочив с места, он не нашел ничего лучше, чем связаться с Ритой:
— Это правда?!
— Что именно, Саш?
— Ольга мертва, в «Живом проекте» началась процедура банкротства?
— Да, это правда. Ты был знаком с женщиной президента?
Александр обессилено опустился в кресло и прикрыл глаза.
— Да, довелось познакомиться, — проговорил он тихо и, пожелав хорошего дня, отключился.
Как она умерла?
Чего стоило принятое решение Михаилу? «Живой проект» — это знали все, — его жизнь! Что он чувствовал теперь? И был ли способен чувствовать хоть что-то или погибал вместе со своей компанией?!
Михаил был доступен для связи, но Александр не воспользовался этим. Он понимал, что президенту сейчас не до него, а так же хорошо знал, что доступность его контактов — это особое расположение, опрометчиво использовать которое не стоит.
* * *
Никто не ожидал увидеть Михаила на следующий после похорон день и когда он появился на седьмом, в огромном зале настала гробовая тишина. Да, информация об их расставании не была секретом ни для сотрудников, ни для любых других любопытствующих, но это теряло значение перед лицом десятилетий, проведенных вместе.
Анна сидела в гостевой рабочей ячейке и думала не об Ольгиных похоронах, а о банкротстве «Живого проекта». Она ожидала увидеть следы неподъемной скорби и отчаяния, явное и наглядное проявление горя на его лице, но Михаил стеклянным взглядом окинул зал, и ни на ком не остановив внимания, прошел к Роберту.
Когда в компании случилась беда в прошлый раз, президент так же регулярно спускался на каждый из этажей «Живого проекта», чтобы сотрудники видели его. Вспомнив это, Анна не нашла объяснений, зачем он так делает: поддержать подчиненных, прочесть на их лицах поддержку или просто позволить удостовериться, что он еще жив.
* * *
Петр полагал, что никто, кроме камер новостных агентств, из отделения полиции его не встретит. Раньше он мог рассчитывать на Миху или Лену, своего секретаря. Когда находился в очередных недолгих, но, по мнению девушки — перспективных отношениях, за ним приезжала она. Иногда это были друзья, которым был должен он или которые были должны ему. Но теперь он не знал, может ли рассчитывать на кого-то, кроме себя и, толкнув дверь отделения, припадая на левую ногу и зябко ежась, зашагал к проезжей части.
