Саша опустил голову и отвернулся к окну, за которым тихо кралась ночь.
12
«Необычные движения отчетливо прослеживаются в сообществах, так или иначе касающихся LPI и знаковых личностей корпорации. Судя по рейтингам, набирают обороты движение против основной деятельности одного из направлений корпорации — «Живого проекта», а также движение за освобождение самих живых проектов. Пока не ясно кто и от чего хочет освободить клонов, и какие доводы флагманы, баламутящие массы, приведут против деятельности «Живого проекта». От PR службы корпорации комментариев не поступает. Посмотрим, сколь долго получится игнорировать эти веяния и к чему они приведут».
В три часа дня третьего февраля на двадцать восьмом этаже головного офиса LPI в кабинете первого (и единственного) заместителя президента корпорации, состоялось небольшое совещание по рабочим вопросам. Кроме хозяина кабинета здесь присутствовали двое: назначенный вести служебное расследование сотрудник службы безопасности корпорации и глава этой самой службы. Обоих звали Викторами, и во избежание путаницы старшего по возрасту, но младшего по должности, звали по имени отчеству: Виктор Алексеевич.
Совещание началось в час дня, а к текущему времени Петр знал о каждом члене проектной группы все, что требовалось для подтверждения их невиновности в разглашении служебной информации. Минутой ранее Виктор Алексеевич сообщил Петру детали электронной переписки Ольги Петровны Карповой, назначенной наблюдателем за ходом подготовки проекта «Валет» от куратора заказчика проекта — генерала Карпова П.А. Петр был несколько ошарашен и, поднявшись с кресла, подошел к окну.
— Виктор Алексеевич, вы серьезно?
— Вполне, я могу переслать для ознакомления.
Петр обернулся и отрицательно покачал головой. Ему и так было неприятна необходимость рыться в переписке подруги детства.
— Ладно, если это не имеет отношение к нашему вопросу, то вообще нас не касается, — закруглил он тему, — больше никого?
— Нет, Петр. Из покинувших станцию только эти двое. Остальное общение ограничено кругом проектной группы. Все звонки исключительно родителям. Ежедневные отчеты руководству устно и с заполнением формуляра.
— Хорошо. Далее.
— Далее Высоцкий Федор Иванович. Покинул станцию двадцать шестого ноября вместе с живым проектом. При выходе на пенсию получил от корпорации в собственность дом в Палермо. Туда и вылетел. Все настройки слежения были аннулированы, а дополнительные устройства обезврежены на следующий день нанятой в Палермо охранной компанией. Новые не установлены. Корпоративными контактами не пользуется. Является главным подозреваемым, хотя Липа не может подтвердить фактов разглашения коммерческой тайны.
— Почему слежку не установили заново? — удивился Петр.
Виктор Алексеевич посмотрел на своего молодого начальника.
— Не следили, — проговорил Виктор глухо, прекрасно понимая, что это «недоразумение» является его прямой недоработкой. — Для детальной круглосуточной слежки не было необходимости. Узнали только когда…
— Ясно, — прервал его Петр. Он сидел на подоконнике, спина дугой, взгляд на мысках ботинок. Виктор осторожно выдохнул. По всему было видно, что пронесло. Если бы сейчас это совещание вел президент, а не его зам, Виктору можно было бы готовиться к передаче дел своему приемнику.
— Ежедневный отчет о деятельности Высоцкого.
— Будет, — с готовностью отозвался Виктор.
— Ну, а живой проект? Какой вид, серия, что он, вообще, делал на станции? — Петр распрямился, вновь устремляя взгляд на Виктора Алексеевича.
— Отдыхал, — ответил тот просто. — Зовут Александром, является мастер-образом замороженного почти пять лет назад проекта «лидер». Был направлен окупать стоимость своей разработки сюда…
— Сюда?!
— Да, четыре года отработал на шестнадцатом этаже финансовым планировщиком. На станцию он ездил в качестве первого за эти годы отпуска, — Виктор Алексеевич перевел дыхание. — В ходе плановой проверки ничего примечательного не обнаружено. Все рабочие документы хранятся в облаке корпорации, куда… — Виктор Алексеевич вспомнил, что хотел сделать перед встречей. Если бы не возраст и опыт, он бы покраснел, поняв в какую лужу сейчас плюхнется. — Куда у проверявших доступа не было, так как он относился к финансовому департаменту.
Петр буравил взглядом начавшего запинаться старика. Поняв, что Виктор Алексеевич оплошал, он закончил:
— То есть вы не обладаете информацией о нерабочей деятельности этого живого проекта?
— Что касается документов и некорпоративных коммуникаций — нет.
— Великолепная работа! У Липы запросить не пробовали? — усмехнулся зам и поднялся с подоконника.
— Петр… — руководитель службы безопасности поднялся.
Кудасов отвернулся, чтобы подчиненные не заметили презрения, появившееся на его лице.
— Петр… — повторил Виктор.
— До девяти вечера, — закончил Петр и склонил голову.
Оба Виктора стремительно покинули кабинет.
— Петр Сергеевич, — от стола послышался голос секретаря, — Михаил Юрьевич просил вас зайти, когда освободитесь.
Петр невесело усмехнулся, направляясь к двери. Иногда ему казалось, что единственный компетентный человек в корпорации — Лена, его секретарша. Проходя мимо, мужчина кинул на нее насмешливый взгляд. Сколь невинным существом могла она являться, если способна столь искренне, без нотки фальши произнести это: «Михаил Юрьевич просил…».
Михаил стоял у окна, глядя вниз, на машины, владельцам которых было лень загонять транспорт на парковочное место на первых этажах основного здания, а вечером стоять в очереди на выезд. Подойдя к нему, Петр присел на подоконник.
— Я не готов сейчас дать отчет.
— Это я уже понял, — кивнул Михаил, затягиваясь.
— Иногда мне кажется, что единственный компетентный человек в этой конторе — моя секретарша, — кинул он с раздражением.
— Если ты не готов прямо сейчас отдать приказ о чьем-то увольнении, лучше не начинай, — качнул головой Михаил.
— Я понимаю, что идеальных людей нет… но как можно…
— Идеальные люди есть, — оборвал друга Михаил и дождался ответного взгляда, — и делаем их мы!
С минуту в кабинете стояла тишина. Петр не мог понять, что за искры пляшут в глазах друга — искреннее веселье или издевательская насмешка.
— И ты посчитаешь справедливым, если однажды живой проект займет место, которое ты считаешь своим? — нарушил молчание Петр.
— Если он будет лучше меня, я считаю это справедливым.
— И легко уступишь?
Михаил усмехнулся и затушил сигарету.
— Этого слова нет в моем словаре, Петь, и ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни было.
