— Пожалуй, он думает лишь о своей выгоде.
— Что ж, это именно то, что хотели бы услышать наши зрители. И последнее — скрытный.
Михаил усмехнулся: «Я хотел скрыть это от всего мира, а получилось только от тебя».
— Определенно. Для такой личности как глава трансконтинентального холдинга, скрытность — необходимое качество. Конечно, пользователям жизнеобеспечивающей системы LPI было бы приятнее видеть в президенте заботящейся о них корпорации обычного человека, чистящего зубы, завтракающего и играющего с собакой, пользующегося теми же сервисами и слушающего ту же музыку, но Михаил выбрал имидж «Черного квадрата» Сети.
— Вы имели в виду «Черный квадрат» Малевича?
— Да, битый пиксель социума.
— Хорошо сказано! Но что это значит?
— Это старая проблема матричных экранов. Вы могли работать, смотреть кино или играть в игру и, желая погрузиться в выдуманный мир, компенсировать неразвитые технологии фантазией. Вокруг вас носились опасные монстры, или вы пилотировали истребитель, а на экране прямо перед взглядом оказывалась черная точка — битый пиксель. Практически незаметный, если отодвинуться — вообще невидимый, но вы знали, что он там. И каждый раз, пытаясь погрузиться в виртуальный мир, вы высматривали этот битый пиксель, потому что знали — он там. И он убивал все удовольствие, все волшебство, потому что внутри любой иллюзии вскрывал главное — это всего лишь иллюзия.
Наступила тишина. Возможно, это было самым долгим молчанием за всю историю ток-шоу с реальными гостями.
— Хорошо, — опомнился ведущий, — у вас есть возможность назвать свои пять эпитетов, характеризующих Михаила Королева и объяснить свою позицию.
Михаил вздохнул и поднялся. Он хотел закурить, но вспомнил, что бросил.
— Богатый! — воскликнул он зло, засовывая руки в карманы и подходя к окну.
— Богатый… — прошептала Анна за спиной. Михаилу показалось, что она плачет, но он не обернулся, чтобы проверить это.
— Влиятельный!
— Ну, это не стоит пояснять… второй эпитет?
— Влияющий…
— Влиятельный? — попытался поправить ведущий.
— Влияющий.
— Хорошо, третий?
— Сексуальный! — усмехнулся Михаил уже грустнее.
— Желанный.
— Хм, хорошо. Далее?
— Жадный… — подсказал Михаил.
— Расчетливый.
— Мы не далеко ушли, — иронично заметил ведущий.
— Скрытный, — кивнул Михаил отражению в окне.
— Завуалированный.
— Ты все переврала, любимая…
— Вопрос от зрителя, — предложил ведущий.
— Анюта, а как же его хваленая принципиальность? Или для девушки это качество не в чести?
Анна растерянно посмотрела на заговорившую проекцию и прикоснулась к плечу с транквилизаторами.
— Принципиальность, — пробормотала она, но тут же распрямилась и расправила плечи.
— Да, кстати! А как же моя хваленая принципиальность? — поддержал Михаил.
Он обернулся к Анне, тряхнул головой и выключил шоу.
— Веруня, здравствуй.
— Привет, беглец! Чем могу быть полезна?
— Твоя пинг-понг армия может добраться до Песок-2 за ночь?
Женщина захохотала:
— Пинг-понг армия? Красава! Да хоть до Арктики, Мишаня! Но если дело серьезно, то лучше я сама ими порулю.
— Серьезно.
— Хорошо, когда мы тебе понадобимся?
— Переведи их к Песок-2, на месте разберешься.
— Предупреди Липу дать полномасштабный доступ.
— А как ты их идентифицируешь?
— Охо-хо… как же с тобой бывает тяжело, Мишань. Ты начальную школу хоть бы закончил, что ли…
— Черт, Вика! Все команды Веры приравнивай к моим до отмены. Все.
— Принято, Михаил.
— Так бы сразу… ты чего-то конкретного ждешь?
— Да. Конкретно смертельно опасного.
— Эм…
— Вер…
— Ладно, поняла. Попробую сберечь твою попку. Обещаешь и на следующий День рождения прилететь без штанов?
— Как там заморыш?
— Пятачок! Ко мне! Вот он какой теперь.
Михаил не сдержал улыбки и поднял ладонь, прощаясь.
Он уснул под утро, но спал отвратительно. Поднявшись в десятом часу, Михаил посидел в общей столовой за чашкой кофе и спустился к проводникам.
— Привет, — кивнула Ирина. Она сидела за столом у двери, дав задание проводникам, и явно дожидаясь его. По глазам было видно, что и ей эта ночь далась нелегко.
— Привет, Ир. Пятнадцать минут до физподготовки.
— Да.
Михаил обратил внимание, что один из ребят недалеко от правой стены поднялся и стоит, внимательно глядя на них.
— Что случилось? — спросил Михаил.
Парень хмурился и молчал. Тогда Михаил аккуратно прошел к юному проводнику и, пожав его плечо, пообещал:
— Все будет хорошо.
— Нет.
— Ты не можешь этого знать, малыш.
Парень указал подбородком на Ирину у двери: она может.
— Она видит только плохое. А в мире очень много хорошего. В это стоит верить. И за это стоит бороться. Ты понял?
Парень кивнул и опустил взгляд, но не стал садиться. Михаил полагал, что значительная часть информации в этой аудитории распространяется без слов и, не желая мешать, вернулся к экстрасенсу.
— Ир, не надо их нервировать. Считай, что ты новорожденному младенцу показала, как убивают отца. Если ты не можешь держать себя в руках, отдохни.
— Прости, Миш.
— Это не было советом… — заметил он.
— Конечно, я поняла.
Кивнув, Михаил развернулся к двери, но Ирина вцепилась в его руку:
— Но это конец! Я не вижу ничего дальше! То же самое было год назад, два года назад. И всегда это — конец!
— Значит, дальше будет только хорошее, — заверил Михаил, не оборачиваясь.
— Или не будет ничего…
— Или не будет ничего.
27
В проулке было темно. От мусорных контейнеров, за один из которых Кудасов то и дело пытался зацепиться, чтобы подняться, тянуло холодом. Его трясло крупной дрожью. Капли пота скатывались по вискам, оставляя тонкие светлые дорожки. Мышечные судороги то и дело выгибали и ломали тело. Казалось, кости завязываются в узел. Болела кожа, даже волосы.
Новый хозяин мотоцикла был не очень рад, когда машина решила вернуться к своему хозяину. Дилер, принявший в уплату мотоцикл, не растерялся и проследил за железным конем. Петр не рассчитал силы, ориентируясь на себя здорового. Досталось и ему и мотоциклу: разбили все, что можно было разбить. Покалеченный железный друг остался где-то на соседней улице. Сигнал его теплился на карте, видневшейся на периферии зрения. Петр обещал вернуться, если выживет.
