— Не приезжай.
Михаил засмеялся.
— Пожалуйста, не приезжай! — повторила Ольга, прекрасно понимая бесполезность просьбы.
— Хорошо.
— Что? — не поверила она.
— Ты слышала. Я не приеду. По крайней мере, сегодня. Спасибо, что ответила. Пока.
— Пока.
Ольга прикрыла веки и выставила статус «не беспокоить». Ей очень захотелось оказаться в Москве. Но не потому, что там Михаил, а потому что там была ночь.
Что-то странное и неописуемое появилось на станции, когда Ольга вышла из своей комнаты. Мерещилось, что стены коридоров покрылись плесенью, окружающие люди все на одно лицо, а воздух пропитан ядовитым газом. Ей стало душно, хотелось сбежать. Но бежать было некуда. Она могла беспрепятственно миновать защищающий станцию купол, но сдвинутые стены в ее сознании покинуть было сложнее. Ольга знала: где бы она ни попыталась скрыться, Михаил найдет ее. Также она знала, что на любом клочке земли она обязательно встретит знакомое лицо какого-нибудь живого проекта. И два этих факта сливались для нее в один нелогичный вывод: все люди для него — живые проекты, а он — рабовладелец даже для людей. И приходилось гнать от себя мысли о том, что если нельзя сбежать, то остается лишь два варианта: смириться или умереть. К суициду Ольга была не склонна, а смиряться, несмотря на покидающие ее силы и надежду, не спешила. Получался тупик, сбежать из которого невозможно.
Ольга шла по направлению к комнатам отдыха в жилом секторе первого этажа. Она проходила здесь ежедневно по нескольку раз уже более полугода, но только теперь обратила внимание на фотографии, украшающие одну из стен. До этого Ольге казалось, что на фотографиях лица сотрудников корпорации, она воспринимала их как портреты классиков в кабинете мамы. Остановившись и впервые приглядевшись, она поняла, что перед ней фотографии живых проектов. Часть из них была в белых рамках, часть в желтых и часть — в синих. Всего их было около десяти.
Оглядевшись по сторонам, она увидела знакомое лицо.
— Макс, привет, — подняла она руку.
Инструктор приветливо улыбнулся и подошел.
— Что значат цвета рамок, ты знаешь?
— Станции, где разрабатывались проекты. Белые — наши, желтые — Песок-2, синие — Океан-3.
— А, понятно, — Ольга скользила взглядом по лицам, большая часть которых была знакома любому обывателю, — и что, здесь все живые проекты, выпущенные корпорацией?
— Наверно, да, — пожал плечами мужчина, — не знаю, Оль. Я к Валету, через десять минут тренировка.
— Давай, — подбодрила Ольга и пару секунд наблюдала за удаляющимся в направлении лифтов тренером.
— Нет, девушка, здесь не все, — послышался голос сбоку.
Ольга обернулась. Рядом стоял и переводил взгляд с фотографии на фотографию смутно знакомый, виденный ранее служащий корпорации. Его белобрысая шевелюра явно нуждалась в услугах парикмахера. С первого взгляда он не вызывал никаких эмоций: ни положительных, ни отрицательных.
— Валерий, — представился он, протягивая ладонь.
— Ольга, — пожала она его руку. — А каких проектов здесь нет? И почему?
— Так, здесь точно нет частных заказов и пары проваленных проектов. Вы же знаете, корпорация выполняет и частные заказы на клонирование.
— Понятно, — кивнула Ольга. — Не знала, что были и провальные проекты.
— Конечно, были, и значительно чаще успешных. Я участвовал в одном из них, — засмеялся Валерий, — чести мне это, конечно, не делает.
— В общем-то, логично, — подумала Ольга вслух, — проваленные проекты списаны, а здесь представлены только существующие. А частные заказы — частное дело заказчика. Вывешивать эти лица было бы опрометчиво.
— Да, все так, — согласился мужчина. — Только один проваленный проект точно не списан. Мастер-образ живет и здравствует, работает в головном офисе корпорации в финансовом департаменте.
— Вы серьезно? Откуда вы знаете?
— Да он был здесь прошлой осенью, случайно встретились. Я принимал участие в его разработке. Очень удивился, увидев его: думал — списали, а нет.
— Потрясающе… бывает же. Спасибо, Валерий, всего доброго.
— И вам, Ольга.
Женщина направилась к лифтам, настроение явно улучшилось. Она не смогла бы объяснить, что именно развеселило ее: факт того, что и у корпорации случались провалы, или то, что и неудавшемуся живому проекту каким-то удивительным образом удалось выжить. Потом она натолкнулась на мысль, постепенно стеревшую улыбку с ее лица. А ведь каждый незнакомый человек может оказаться клоном — живым проектом или частным заказом. Ей стало неприятно от этой мысли, и женщина поспешила заняться делами. В конце концов, впереди был еще целый рабочий день.
22
«Сделанное профессором Высоцким заявление аналитики называют никак иначе, как жестоким ударом под дых родной корпорации. Но судя по отсутствию реакции со стороны президента LPI, этот удар Михаил не только пропустил, но и, кажется, вовсе не заметил. Что, вы думаете, интересует подвергшегося жесткой критике президента корпорации? Поищем ответ в мировой бирже тендеров! LSS LPI выиграла тендер на обработку данных с семидесяти спутников разорившейся на днях телекоммуникационной компании «Tele-3», чье имущество переходит государственной корпорации «Русь».
Федор Иванович позвонил утром второго июня. Александр только вышел из душа после пробежки.
— Доброе утро, Саша, ты еще не убегаешь?
— Здравствуйте, Федор Иванович. Десять минут у меня есть.
— Что ты скажешь о докладе?
— Вы не использовали ни одной присланной мной строчки.
— У тебя не так много времени для работы. Тебе пригодятся собственные тексты для публикаций. Слишком мало времени выделено на выступление, нужно было успеть сказать самое важное.
— Да, я обратил внимание, что для вас является самым важным.
Голос Александра оставался спокойным, практически безучастным. Профессор устало вздохнул:
— Я понимаю, Саша, первая часть моего доклада могла оказаться для тебя неожиданной.
— Вы подставляете себя под удар, Федор Иванович, — перевел тему живой проект.
— Саша, впереди еще столько работы, разве есть время для опасений, разве имеем мы право распылять силы на страхи?
— Будьте осторожны, Федор Иванович, — проговорил Александр, и голос его неуловимо потеплел, — я вам не судья, но есть люди, способные посчитать себя вправе остановить вас.
— Я смогу о себе позаботиться, мой мальчик. Ты так и не ответил на мой вопрос.
— Я считаю ваш доклад вполне цельным, поднятые вопросы животрепещущими, а выбранная манера изложения — самой верной.
