— Я возьму яхту?
— Пепельницу мне найди и бери что хочешь.
23
«Стремительный рост популярности «живого проекта: Александра» уже побил рекорды последних лет! Даже первая неделя шоу «Лунная база» ныне осталась позади! В «Вопросах LPI» кипят обсуждения самых неожиданных заявлений, не пропустите!
А вот в «Вопросах TR» намек на козни конкурентов не вызвал отклика. И это неудивительно! Анонс новой модели кукол с продвинутой обратной чувствительностью уже третью неделю держит мир в напряжении. По признанию мистера Гото, сумма предварительных заказов новой модели уже втрое превысила даже самые смелые ожидания! Начало продаж приурочено к международному дню ненасилия — 2 октября. Теперь пользователь может уловить тончайшие ароматы, а кожа способна чувствовать слабейшие импульсы, такие как прикосновение ветра! Это новое слово в полноценной и безопасной реальности!»
Александр не ожидал подобного ажиотажа. Все публичные контакты были завалены запросами, поднятые им темы в информсетях по активности вышли в топ. Но далеко не все выступали за наделение живых проектов человеческими правами. Масса откликнувшихся была против увеличения количества живых проектов, их существования и функционирования в принципе. Заведенные Александром площадки были похожи на места боевых действий. Тем не менее, сторонников насчитывалось сотни тысяч. Активный же прирост, как приверженцев этой идеи, так и противников, пришелся на второе июня.
Без удивления Александр наблюдал за активностью PR-отдела корпорации. Появились аргументированные, профессиональные статьи, в которых тема человеческих прав для клонов высмеивалась или осуждалась.
Через неделю после выступления Федора Ивановича на форумах появились ролики корпорации. Увиденное стало для него неожиданностью. Были отсняты «интервью» с телохранителями и спасателями. У обоих, как и у большинства живых проектов массового производства, выработка гормонов, отвечающих за чувства, благодаря которым люди способны радоваться и грустить, привязываться и любить, стремиться к самовыражению и самореализации, были сведены к минимуму. Саша не питал иллюзий по этому поводу, но все же представленные бездушные клоны, почти роботы, явно переигрывали. На Арктике-1 при нем было выпущено несколько партий живых проектов: телохранителей, спасателей и техников. Он понимал, чем отличаются эти живые проекты от него самого или от людей. Но эти отличия не делали эти виды — недочеловеками.
Еще через пару дней на его ресурсах начали появляться любительские видеозаписи с общей тематикой: расправы над живыми проектами. Сначала Александру казалось, что их выковыривают из всех кладовых интернета, накидывают старые, линкуют повторы. Но просматривая один за другим, день за днем, он начал понимать, что все свидетельства свежие. С тем же рвением, с каким мировая общественность откликнулась на вопрос о человеческих правах для живых проектов, люди выражали свое мнение по вопросу профессора Высоцкого, что был озвучен первым. А так как живые проекты не имели гражданской принадлежности, фактически не обладали статусом людей, то и за нанесение им физического вреда или убийства наказание полагалось как за нанесение корпорации Live Project Incorporated материального ущерба. Это пугало не многих.
Судя по комментариям, тем людям казалось, что они очищают мир. Они кричали, что защищают человечество. Это был открытый протест обывателя против корпорации — уничтожение ее собственности. И та часть, что выступала за наделение клонов человеческими правами, была не в силах уберечь их. Не в силах был и Александр.
Федор Иванович писал:
«Саша, я не ожидал подобной реакции. Это страшно! Это ужасно! Я чувствую себя в ответе за происходящее. Но более всего меня пугает твое возможное осуждение.
Я не сожалею о содеянном, но методы, которые выбрали люди для демонстрации своего мнения — неприемлемы! Я заявлю об этом в ближайшем интервью и в ближайшей статье от своего имени. С другой стороны я вижу, что был прав: понимание происходящего пришло давно, мой доклад стал лишь катализатором.
Искренне надеюсь, что над тобой не висит угроза физической расправы ни со стороны корпорации, ни со стороны их противников. Ты уникален и это защищает тебя. Пожалуйста, будь осторожен…».
Статьи Александра, которые теперь были готовы размещать практически любые издания, кроме официальных корпоративных изданий LPI, располагались рядом со сводками о скандале вокруг «Живого проекта». Александр подписывал их «живой проект: Александр». Подтверждением являлся публичный идентификатор с паспортного чипа. Об этом живом проекте обыватель не слышал. Любые информационные «вбросы» от него сопровождались недоверчивыми, а то и издевательскими замечаниями. Тогда же, во второй половине июня, в крупнейших изданиях с разрешения Александра был опубликован тот самый общественный id. Теперь Александра мог идентифицировать любой человек на улице. Федор Иванович писал:
Саша вернулся в Рын-пески на станцию Песок-2. На опасения Федора Ивановича он не реагировал.
Для многих обывателей, не особо интересующихся вопросом живых проектов, но с любопытством наблюдающих за разразившимся скандалом, было удивительно, что идентификационные чипы клонов ничем не отличаются от паспортных чипов обычных людей. Тем не менее, клонирование с переменным успехом было разрешено на территориях большей части мира правительствами и госкорпорациями. LPI использовало стандартные идентификаторы с данными вида, серии и порядкового номера, что соответствовало мировым стандартам авторизации.
Коллеги и руководство Александра смотрели на него косо и с удивлением. В мановение ока всем стало известно, что финансовый планировщик корпорации заодно с профессором Высоцким. Но удивляло их не то, что живой проект активно борется против сложившихся за минувшие десятилетия положения дел, а то, что руководство корпорации ему это позволяет.
Не прошло и двух недель после выступления профессора Высоцкого, как Лемитов, остающийся начальником Александра, сказал коллеге между делом:
— Он стал неприкасаем…
К Александру осознание этого пришло несколько позже. Живой проект оказался в центре общественной деятельности, сетевые издания боролись за его публикации, он оказался на самом виду. И о нем писали, и писал он. И все что он имел сказать, горячо обсуждалось.
Фактически ничто не мешало устранить его самым благообразным образом, но Александр перестал опасаться этого. Что-то подсказывало ему, что для президента корпорации пойти на этот шаг означало позор больший, чем его, Александра успех. И еще он понимал, что несмотря ни на что, первым пунктом своего доклада, вылившимся в неугасающий скандал, Федор Иванович отвлек внимание руководства корпорации от деятельности самого Александра. Он мог в сравнительном спокойствии готовить следующие шаги, пока корпорация разбиралась с ущербом от нападений на живые проекты по всему миру; боролась за клиентов, которые предпочитали приостановить сотрудничество до более спокойных времен, так как в мановение ока сотрудничество с «Живым проектом» стало дурным тоном и портило репутацию компаний, радеющих за будущее человечества; сражалась с убытками и прессой.
