Возвращаясь к себе, Ольга с удивлением обнаружила, что успокоилась.
9
Закончив получасовой разговор с Эдом, главой североамериканского отделения, Михаил собирался лечь спать. Как только он погасил проекцию, от иночей раздался сигнал вызова.
— Михаил Юрьевич, доброй ночи, — поприветствовал незнакомый голос с сильным восточным акцентом. — Только уверенность в том, что вы до сих пор трудитесь, позволила мне побеспокоить вас в такой час.
— Кто это?
— Меня зовут Барис, Михаил Юрьевич. Я хочу сделать вам большой дорогой заказ.
— Звоните в отдел продаж, Борис… — более резко, чем собирался, прервал собеседника Михаил.
— Меня зовут Барис, Михаил Юрьевич, — терпеливо поправил собеседник. — И ваш отдел продаж не сможет мне помочь. Только вы можете мне помочь, Михаил Юрьевич, лично.
— Я вас слушаю.
— Я хочу заказать партию Валет, Михаил Юрьевич. Первую и большую партию, десять тысяч. Цена имеет не столь большое значение, как сроки. Я рассчитываю встретиться с вами в ближайшее время. На неделе я планирую вылететь в Москву.
Михаил прекрасно слышал собеседника и сразу понял, какой вид живых проектов тот имеет в виду. Но образовавшаяся в животе пустота и сжавшая горло злость не позволили ему ответить сразу. Возникла пауза. Совладав с собой, Михаил спросил:
— Я не понял, какой вид живых проектов вы планируете заказать?
— Простите… мой акцент, — собеседник терпеливо и дружелюбно повторил: — Валет! Я надеюсь, теперь вы понимаете, что отдел продаж мне не может быть полезным?
— Корпорация не выпускает такой тип живых проектов, Барис, — вкрадчиво проговорил Михаил.
— Я имею обратные сведения, Михаил… Юрьевич. Возможно, вы опасаетесь, что поставки непроверенного товара могут навредить вашей репутации? Тогда я тороплюсь успокоить вас. Мы видели их в действии и готовы заказать первую партию уже сейчас.
— Их? — Михаил подошел к окну. В двух десятках метров, у ворот светилось окошко домика охраны. Вид этого светящегося окошка придал главе корпорации уверенности. — Для какой страны вы хотите сделать заказ?
— Михаил Юрьевич, я понимаю ваше беспокойство, но разве Россия находится в состоянии конфликта с какой-нибудь страной? Это будет частный заказ, не государственный. Я готов максимально облегчить вам задачу. Вы можете поставить нам живой проект как спасатель или телохранитель… Вы можете…
— То есть для страны, на которую наложено эмбарго на ввоз оружия?
— Мы не говорим об оружии, Михаил Юрьевич, мы говорим о Валет.
— Я ничем не могу быть вам полезен, Барис.
— Вероятно, кто-то кроме вас в этом случае, сможет быть нам полезен, Михаил Юрьевич?
Снова возникла пауза. Михаил не хотел верить, что слышит угрозу, но по всему выходило так.
— Нет, вам никто не сможет помочь в этом вопросе, Барис, — проговорил он тихо и вкрадчиво. — По крайней мере, ближайшие три года. А если в вашу страну запрещены поставки оружия — никогда. О частных заказах этого проекта речи быть не может. Используйте телохранителей.
— Михаил Юрьевич, вы не понимаете, — продолжал собеседник так же спокойно и мягко. — Я звоню вам, потому что вы решаете вопрос о поставках этих живых проектов. Если вы не решаете этот вопрос или не хотите его решать, на вашем месте его будет решать кто-то другой, — Барис сделал значительную паузу, — но мне всегда импонировал ваш подход к делам и я был уверен, что мы найдем общий язык. Я не хочу торопиться с разочарованием…
— До свидания, — Михаил собирался положить трубку, но собеседник продолжал говорить, как ни в чем не бывало. Пришлось сдержать эмоции и дослушать.
— … позвоню через неделю. Если и через неделю вы не найдете возможности обеспечить мой заказ и не пожелаете встретиться, я попробую мягко объяснить, где вы ошибаетесь в вашем…
Михаил все же нажал отбой и с чувством швырнул очки на столешницу. Когда те издали протяжный звон, он не сразу понял, что это снова звонок.
— Я ясно сказал!..
— Михаил Юрьевич, — это была ночной секретарь, — мистер Эдвард Пэттинсон на связи, соединить?
— Да, — сказал Михаил и вернулся на рабочее место.
Назначенная в день выхода закона о запрете на эксплуатацию проводника встреча не состоялась. Помощник Пэттинсона попросил за шефа прощения и заверил, что тот свяжется с Михаилом при первой возможности. На какие-либо эмоции у Михаила не было сил. Тогда, в пятом часу утра, он сидел в кабинете и думал о том, что предъявить американцам нечего. Доказательства кражи информации Калманом были подчищены. А встреча… его демонстративно послали утираться в одиночестве. У Михаила не было сил злиться, даже почувствовать себя униженным. За окном уже брезжил рассвет нового дня, который нельзя было отдать на откуп потерям, а значит нужно взять себя в руки и продолжать работу.
— Здравствуй, Майкл, — американец был один и не улыбался.
— Здравствуйте, мистер Пэттинсон, — Михаил с трудом подавил зевок.
— Калман являлся сотрудником Министерства обороны США, Майкл.
— Того, что от США осталось, мистер Петтинсон, — ввернул Михаил, — я в курсе. Выдайте ему медальку за успешный слив архива Арктики-1. И по паре вилл на Бермудах ученым, если они смогут использовать эти данные в собственных разработках.
— Майкл, — попытался перебить американец, но Михаил продолжал:
— Если вы хотите сообщить, что ныне обладаете сведениями против корпорации или меня лично, предупрежу: наше сотрудничество не выйдет за рамки подписанного договора, а все эти сведения засуньте себе в задницу. Если вы начнете использовать наши системы расшифровки феромонов — к слову сказать, патентованные — я вас засужу. Хотя вряд ли вы найдете покупателей, потому что все они — наши постоянные клиенты, а к тому времени, когда у вас будут первые образцы, LPC уйдет уже далеко вперед, — Михаил отклонился на спинку кресла. — Но я забуду этот маленький инцидент, если вы назовете сумму, переданную господину Крышаеву, и представите доказательства его сотрудничества. Я понимаю, когда речь идет о столь серьезных суммах, безопаснее держать партнера за яйца. Крышаев же вам более не сможет быть полезен.
Американец молча наблюдал, как Михаил закуривает.
— Ты закончил, Майкл? — спросил добродушно, с еле уловимой иронией.
Михаил кивнул и сделал жест рукой с зажатой в пальцах сигаретой, предлагая собеседнику взять слово.
— Малыш, ты слишком скор на расправу, — вздохнул мистер Пэттинсон. — И слишком молод, чтобы понять важность соблюдения правил игры… — седой сделал паузу. — И слишком жаден, — старик коротко засмеялся, — но это даже хорошо.
Михаил склонил голову, явно ожидая, когда же американец использует припрятанного туза.
